style="font-size:15px;"> – Да-да, идем… – растерянно топтался у дверей доктор, – …чего-то еще не хватает…
– Дверного колокольчика! – ей наконец-то удалось втащить доктора в лабораторию. – Наверно, отвалился!
Глава 11. Готовальня
Готовальня, как смешно называла Алимпия лабораторную комнату, разместилась в цокольном этаже, бывшей дворницкой. Забранные решетками узкие оконца едва пропускали дневной свет. Пришлось выпросить у богатой вдовушки новомодные лампочки накаливания, но из-за высокой стоимости проводки пришлось довольствоваться единственным экземпляром, зато большой мощности.
Вдоль стен – самодельные полки, заставленные стеклянными баночками с измельченными в порошок кореньями чемерицы, высушенными луковичками ландыша, толчеными ягодами дурмана да нежными цветками барвинка, скрученные в трубочки листочки наперстянки, семена подорожника и клещевины. На каждой банке – бирка с народным и научным названием растения, с датой заготовки. Быстро пробегая глазами по склянкам, доктор внимательно подмечал, какие запасы стоит пополнить, какие пустить в рецептуру, а какие и выбросить за ненадобностью.
Вот и сейчас, сложив руки на животе, Карл Натанович разглядывал стеллажи, изредка почесывая карандашом кончик носа-картошки. Позади него, на шатком табурете примостилась Алимпия, заканчивая свой монолог. Сдвинула в сторону рогатый штатив, облокотилась на холодную столешницу, подперла кулачком щеку, терпеливо дожидалась дядиного ответа.
– Ну, что ты, красота моя, так переполошилась? – наконец-то обернулся к ней Карл Натанович, проинвентаризировав запасы. – Померещилось тебе и всего-то.
– Как померещилось, ежели он в упор на меня глядел! – опешила Липа.
– Так уж и на тебя, душа моя, – усмехнулся дядя, чиркая остро заточенным карандашом в тонком блокноте.
– Ну, пусть не на меня, а на мой глаз в двери, – согласилась Липа,
– То-то! А как глянул, так ты и сбежала! – продолжал чиркать карандашом Карл Натанович.
– Но я успела его разглядеть! Те же светлые волосы и эти удивительные глаза. Я его хорошо помню, хоть мне четыре года всего было. Он зайца мне принес, в глаза не глядел, по голове погладить устыдился. Не мог он убить, никак не мог!
– Сынишку его помнишь? Сопливый такой, малец… еще расхныкался, когда отца увидал…. в той конторе.
– Да, вроде припоминаю хлопчика! – встрепенулась Липа. – Ты думаешь…?!
Тихий непонятный звук донесся от двери, заставив и Карла Натановича и Липу разом повернуть головы. Точно так же, как когда-то его отец, привалившись к косяку, стоял Егор Кравцов.
– Да что там думать! Сын я… Игнатов, – глухо пробасил, заливаясь неожиданным румянцем. – Вот колоколец ваш оборвал, больно звучный… починю опосля разговора, да и фонарь на место снесу. Только вот еще что… – нахмурил кудлатые брови, – не Егором меня нынче кличут, а Куртом… сбёг я с поселенья… и того… комендатуру обчистил.
***
