Иногда так налакается где-нибудь! Так что теперь делать, Марья. Ведь не от хорошей жизни мужики-то пьют.
– Кто там разговаривает? – угрожающе спросила воспитательница, услышав чей-то шопот. – Это тихий час, все должны спать!.. Пусть не от хорошей жизни, – вернулась она к своей беде. – Но ведь голова-то на что? Дочь растет. У кого же ей учиться? Стыдно им всем должно быть, сколько невинных душ калечат! Бабам, что ли, слаще живется, Жанна? Так мы же не превратились в алкоголиков! Нет, не пущу, хватит с меня. Как-нибудь и без него протянем…
– Ну, ладно, Марья, с Богом. Побегу я за мясом… И ты приходи, не забудь!
«Алкоголики, алкого-лики… лики… Матоматоматом… Не прощу, не пущу, не пу-щу», – долго еще отдавалось эхом в моей сонной голове. Потом я заснул.
Глава 5. С Днём Рождения, Рыжик!
В этот день, вернувшись из садика, я увидел во дворе отца. Он сидел возле нашей могучей урючины на своем стульчике, упершись руками в колени. У него был такой же, как и в больнице, измученный вид, он все так же трудно дышал.
Рядом с отцом сидел на корточках Миша, Юрин папа, и копался в какой-то голубой красивой штуковине… Да это же машина! Она стоит на колесах! И помигивает светом: он то загорается, то гаснет, освещая урючину, стену за ней.
– Контакты надо наладить, – бормотал дядя Миша.
Тут он увидел меня, вскочил и проорал свое обычное:
– Посмотрите, кто идет! Здравствуй, Рыжик!
Миша всегда так восторженно меня приветствовал, не забывая напомнить о прежнем цвете моих волос. По его рассказам, когда я был «маленьким, рыжим и пузатым», я ходил по двору с пустым горшком в руке и обстукивал стены построек. А Миша при этом говаривал: «Раис идет», – намекая на мое сходство с местными колхозными руководителями, обычно пузатыми.
– С днем рождения, Рыжик! Это – тебе.
Как завороженный, я уставился на голубую педальную машину, в которой он только что копался. Черный руль, сиденье, колеса, голубой кузов – все сверкало, поблескивало новизной и свежестью. И это чудо было мое! И сегодня, действительно, ведь был мой день рождения – седьмое апреля…
– Что нужно сказать? – подтолкнула меня мама.
Я пробормотал свое «спасибо», не отрывая глаз от машины. Игрушек у меня почти не было, а таких – тем более.
Миша подхватил меня под мышки, усадил в машину.
– Валее-еея! Ка-ка-а-я? – пропел он, изображая Юрку и в то же время продолжая нашу старую игру: Миша именно таким образом расспрашивал меня о раме старой машины, давно валявшейся за воротами. «Ка-ка-а-а-я?» – неизменно вопрошал он. А я с таким же постоянством отвечал: «Запарожица». На этот раз я был так восхищен подарком, что мне было не до игры.
– Ну, Рыжик, езжай! – скомандовал Миша.
Но как я мог сдвинуться с места, если ноги мои болтались в воздухе, не доставая до педалей? Я был в отчаянии.
– Н-да-а… – дядя Миша, очевидно, не ожидал этого. – Ну, ничего, скоро подрастешь. А сейчас я прокачу тебя… Рули!
Зашуршали колеса, затарахтели
