был сдвинут, шкаф опрокинут, курпачи разбросаны, старый сундук перевернут, и из него вывалились на пол вещи, а потолок нужно было белить заново.
– А в чем же, по-твоему? – никак не унималась старушка. – В чем, я тебя спрашиваю?
– Миром правит любовь, мама, – назидательно произнес Ала ад-Дин, воздев палец к обшарпанному потолку.
– Я так и знала. Так и знала! Это все твои дурацкие книги, чтоб они все сгорели! – старая женщина, не найдя больше нужных слов, подходящих к случаю, зло махнула рукой и вышла из дому в чуть покосившуюся дверь. Ала ад-Дин проводил ее тяжелым взглядом и задумался, не сотворил ли он и вправду непоправимую глупость. Опустившись на смятые курпачи, Ала ад-Дин закачался из стороны в стороны и принялся колотить себя кулаками по голове.
– Ах, я дурень, дурень, – бормотал Ала ад-Дин. – Ну кто меня за язык тянул. Ох, что я наделал!..
– Эй, парень! – раздался совсем рядом голос.
Ала ад-Дин прекратил себя мутузить и огляделся по сторонам. В доме никого не было, лишь на подоконнике раскрытого настежь окна сидела сорока, косясь одним глазом на юношу. Сорока разевала клюв и нервно сжимала когти, скребя ими некрашеное дерево.
– Это ты со мной разговариваешь? – удивился Ала ад-Дин.
Ворона захлопнула клюв и ничего не ответила.
– Не будь дураком, – вновь раздался голос над самым ухом. – Сороки не разговаривают.
– А-а… кто же тогда это сказал? – Ала ад-Дин завертел головой.
– Это я, Каззан. Не ищи меня, я невидимый.
– Ты вернулся! – обрадованно подпрыгнул Ала ад-Дин и встал на карачки. – О джинн, я…
– Молчи и запоминай.
– Да-да, я запоминаю и молчу, – быстро закивал юноша, глядя зачем-то в потолок.
– За то, что ты отпустил меня, я подарю тебе…
– Золото! – выкрикнул Ала ад-Дин, вытаращив глаза.
– Нет, о нетерпеливейший из отроков. Я не подарю тебе золота – оно портит и молодых, и взрослых. Особенно молодых. Я подарю тебе нечто более дорогое – тайну. Внимай же мне!
– Я внимаю, внимаю, – Ала ад-Дин отвалил челюсть и выпучил глаза, как голодный пес на сладкую сахарную косточку в лавке мясника. – Говори же!
– К тебе вскоре явится один человек. Он назовется твоим дядей, но он не вовсе дядя, а злой колдун.
– Зло-ой? – повел головой Ала ад-Дин.
– Да-да, очень злой, – нетерпеливо и несколько раздраженно повторил Каззан. – Не сбивай меня, я и сам собьюсь!
– А зачем я ему понадобился?
– Да помолчишь ты или нет хоть пару минут! – вышел из себя Каззан, и с потолка на голову испуганного Ала ад-Дина вновь посыпались куски штукатурки.
– Молчу, молчу, – Ала ад-Дин затравленно втянул голову в плечи и прикрыл ладонью рот.
– Другое дело, – удовлетворенно произнес голос. – Так вот, тебе не следует его бояться, а нужно будет воспользоваться случаем, и провидение позаботится о тебе, если
