отражение в зеркале, принял решение, промычал что-то жалостливое, в темпе вальса сходил в холодный душ, съел горячий суп и выпил крепкий кофе. По-быстрому приведя себя в какое-то подобие порядка, он мухой вылетел из квартиры, жужжа под нос ругательства. Добравшись на первом электробусе до Ахейского узла, Алекс вздохнул с облегчением – успел; судя по табло, маг* (маглев) должен был прийти через две минуты.
И правда, вскоре он уже входил в просторный полупустой пульман* (вагон), где сразу занял свободное кресло для сна, которое широко и удобно раскладывалось. Алекс плюхнулся в него, мгновенно расслабился, чувствуя себя ещё немного пьяным, хотя голова, что удивительно, не болела. Вскоре маг тронулся, привычно зашумел ветер, и вскоре они влетели в тубус дюкера* (закрытую скоростную магистраль); тут же в салоне включился приглушённый свет, Алекс зевнул и закрыл глаза, решив выспаться за полтора часа пути до Аквилеи. Сон поначалу не шёл: какая-то тревога терзала воспалённый мозг. Он немного поворочался, но вскоре всё же окунулся в объятия Морфея.
Через какое-то время он, вздрогнув, проснулся от того, что его будила услужливая улыбающаяся девушка-стюард. Потянувшись, зевнув и поблагодарив стюардессу, он послал ей воздушный поцелуй, и ступил на залитый солнцем вокзал Аквилеи. Сон пошёл на пользу. Алекс глубоко и удовлетворённо вздохнул, улыбнулся новому дню и деловито пошагал по площади «Стационе ди Аквилейя», как было написано русским языком на знакомой синей табличке.
Он любил этот полис с самого детства. В юности они с друзьями частенько ездили за восемьсот километров из ещё строящейся Ахеи в уже цветущую Аквилею и гуляли по ней до утра. Обратно возвращались домой на шестичасовом поезде и пили пиво в тамбурах, и курили дурман-траву, и пели песни под гитару. Здорово было! Потом он пару лет учился здесь в высшем ликее, жил в студенческой общаге и веселился, как мог. Но это раньше.
А нынче он с удовольствием шёл по цветущим бульварам, попутно ощущая, что от чистого воздуха трезвеет с каждым шагом. Полис шумел, кафе работали, туристы щёлкали фотоаппаратами на фоне знаменитых аквилейских каналов, проложенных между озёрами. Всё, как всегда. И только подходя к остановке «бесшумки», начав набирать на табло пункт назначения, он вчитался в адрес на бумажке: Сан Поло, 112. Ну, очень знакомый адрес. Очень. Это, это… «Малака* (блин), это же „Зона номер один“!», – хлопнул он себя по голове.
«Зоной номер один» называлось огромное убежище на южном склоне Голубой горы – протяжённого горного массива, возвышавшегося над Аквилеей. Во время Великого Потопа там, на скорую руку, выстроили бункер с гигантскими помещениями внутри, где можно было проводить правительственные заседания. Там были и римские аудитории, и конференц-залы, и даже греческий амфитеатр, который позже воздвигли прямо на открытом воздухе, в ложбине. Потом, когда стало ясно, что вода больше подниматься не будет, базу законсервировали.
А несколько
