мечтал. Хотя бы ради памяти отца неплохо бы машинку обновить, да? А там, глядишь, и семьей обзаведусь, наконец».
С этой точки зрения перспективы казались еще грандиознее и радужнее.
– Мама! – крикнул Айвен. С кем же еще поделиться новостью, как не с ней.
Мать не отвечала. Айвен пробежался по комнатам, но матери нигде не оказалось. Айвен был дома один. Не в силах сдержаться, он звонко хлопнул себя по ляжкам, исполнил несколько странных танцевальных па и, не зная, чего бы такое сделать еще, включил телевизор.
Сразу попал на новости. Подтянутый моложавый диктор, похожий на робота, важно сообщил Айвену, что герой-кастронавт Гуго Аллаж впервые в истории человечества совершил полный оборот вокруг Венеры, находясь в автономном скафандре. Затем на экране возникло бледное, покрытое крупными каплями пота лицо кастронавта Аллажа, искаженное толстым стеклом скафандра. Кастронавт уставился на Айвена, беззвучно шевеля губами. Айвен шагнул к ТВ и чокнулся с Гуго баллоном «газа».
– За наши с тобой успехи!
Покоритель космоса таращил пустые глаза.
– Гуго Аллаж передает нашим телезрителям привет с орбиты Марса, – сообщил диктор. – К сожалению, по техническим причинам мы не можем транслировать его речь. Увидимся после рекламы, не переключайтесь!
VI. Виринея
Каждая жизнь – множество дней, один за другим. Мы бредем сквозь самих себя, встречая разбойников, призраков, великанов, стариков, молодых, жен, вдов, любящих братьев, но всякий раз при этом встречая самих себя.
Джеймс Джойс, «Улисс»
Натана Курцхалия провожали в среду.
Когда Айвен подошел к зданию муниципалитета, у каменного крыльца уже стояли немногочисленной молчаливой кучкой друзья и коллеги покойного. Айвен пожал протянутые навстречу мужские руки и спросил, не поднимая глаз:
– Где Катя?
Кто-то моча показал на вход в здание. Айвен повернулся к дверям – за толстым стеклом маячил бдительный охранник. Видимо, он уже давно следил за подозрительной группой мужчин и был готов в случае чего немедленно принять положенные меры. Однако никаких мер не потребовалось, потому что, потеснив охранника, из дверей вышла Екатерина Курцхалия – сестра покойного. Другой родни, насколько знал Айвен, у Натана не осталось.
– Здравствуй, Айвен, – кивнула Катя. – Спасибо, что пришли поддержать, ребята.
Катины глаза были сухими и ясными. Голубоватые тонкие веки туго обтягивали выпуклые глазные яблоки. «Сильная женщина, – подумал Айвен, – железная. Несгибаемая. В такой тяжелой ситуации непросто сохранить самообладание… Не всякий мужик-то сможет. Вот Натан был совсем другой – большой и толстокожий на вид, но все это было напускное. Маскировался, прятал свою истинную ранимую сущность. А случилось что-то, и не выдержал».
