совсем хорошо.
Херта разлила вайнбранд по фужерам: мне больше, себе меньше.
– Прост33!
Мы подняли бокалы, посмотрели друг другу в глаза и выпили.
– Что ты увидел в моих глазах, майор? – Херта поставила локти на стол и, подперев свой подбородок руками, с улыбкой посмотрела на меня.
– Наверное, то же, что и ты в моих, – ответил я. – Кроме того, меня зовут Вальтер.
– Я знаю только то, что ты майор, а вот зовут ли тебя Вальтер или как иначе, не знаю. Русские офицеры боятся называть себя так, как их крестили в церкви. У одного шефа в ресторане в его шварцбухе34 было записано много Пушкиных и Толстых. Но хорошо, если наши желания совпадают. Выпьем ещё, прост!
Мы выпили ещё, и Херта поднялась из-за стола.
– Надо что-нибудь поесть, – сказала она, словно успокаивая меня за то, что выходит, – я с утра ничего не ела.
Пока она ходила, я выпил ещё рюмку вайнбранда и запил его пивом. Обстановка была настолько необычной, что своё волнение хотелось приглушить порцией спиртного. Кажется, что Херта не слишком расположена к русским, что ей стоит позвонить в комендатуру? Телефон-то в ресторане есть.
Херта принесла нарезанную колбасу и хлеб. Снова садясь на кушетку, случайно или нарочно, она оказалась совсем рядом со мной. Я наполнил бокалы.
– Прост!
Мы снова выпили, и, как только Херта поставила свой бокал на стол, я обнял её. Она повернула ко мне своё лицо.
– Не слишком ли быстро, майор Вальтер?
Я снял руку с её плеча.
– Знаете, фрау Херта, один солдат пригласил молодую женщину на прогулку в лес. Она отказалась. «Почему?» – спросил солдат. «Да в лесу ты ещё что-нибудь попросишь», – ответила женщина. «А ты мне разве откажешь?» – снова спросил солдат. Женщина сказала: «Так и знала, что уговоришь. Пошли!»
Херта звонко засмеялась.
– Это очень оригинально. Видимо, совсем в русской манере сразу приступать к делу. Считай, что ты меня тоже уговорил, Вальтер. Но сначала выпьем. Сегодня мне хочется в голове иметь маленькую карусель. Прост!
Мы выпили, закусывая колбасой, потом ещё и ещё.
– Ну, теперь у меня в голове настоящая карусель, – прошептала Херта, когда я обнял её.
Она повернула ко мне своё лицо, её губы тянулись к моим. Чего уж яснее.
Поцелуй затянулся, мы медленно склонялись на кушетку.
– Айн момент, Вальтер, – Херта оторвала свои губы от моих, – я выключу свет.
В комнате стало совсем темно, но Херта и в темноте быстро нашла дорогу обратно. Прикоснувшись к ней, я определил, что она сняла платье. После такого откровения дело стало только за техникой, которой Херта, надо отдать ей должное, владела в совершенстве.
Потом Херта снова включила свет, и мы сидели рядом, пили вайнбранд, ели бутерброды и целовались. Полуобнажённая, она не стеснялась и больше свет не выключала.
