ненавидим и побаиваемся, пожалуй, больше, чем своих особистов, старающихся проникнуть в наши души.
Скрывать свои сокровенные мысли мы уже вполне научились, ведь даже Сергею я не признаюсь, что слушал сегодня «Голос Америки». А вот что делать при встрече с комендантским патрулём в немецкой пивной? Не отстреливаться же. Наш комендант любит, когда задерживают офицеров за нарушение «оккупационного режима», это придаёт ему больший авторитет и значимость в глазах командиров частей гарнизона, старающихся скрыть подобные нарушения, по количеству которых судят о состоянии дисциплины.
– Идём, – тянет меня Сергей, – хватит тебе сидеть в своей келье. Ты ведь монашество не принимал, да и пора мне начать передавать тебе свои связи. Времени на это остаётся не так уж и много. Кроме того, сегодня на редкость чудесный вечер – сплошной туман, прямо как ночь для самовольщиков. Идём!
Встаю, хотя и без особой охоты. Не то чтобы Сергей меня действительно уговорил, нет. Но сегодня удивительно скучно. В полковом клубе «мучают» «Учителя». Этот неплохой кинофильм мне уже осточертел, он идёт по несколько раз в году. Офицеры, конечно, кто где. Одни уже составили партию в преферанс, другие собрались за дружеским столом, предварительно закрыв на замок наружные двери, третьи с опаской бродят по городу. Счастливец Безрукавый, наверное, пишет очередное письмо своей жене, кроме того, он должен проверять караулы. У меня за год службы в оккупационных войсках ни одного любовного приключения, хватит мне трусить; всё равно командиром дивизиона мне не быть – нет нужных знакомств. Волков уедет по замене, вместо него приедет новый командир. Снимаю халат, надеваю брюки ЧП11 – так офицеры называют форменные брюки навыпуск, китель.
Мы надеваем шинели и выходим на лестницу.
За домом нас сразу впитывает в себя довольно густой туман. Несмотря на декабрь, снега нет, кругом темнота – хоть глаз выколи. Проходим КПП и выходим в город. Тускло мерцают фонари над перекрёстками улиц, прохожих почти нет.
* * *
Утром вставать не хотелось. Тупая боль в затылке свидетельствовала о том, что я не выспался. Чёрт его знает, сколько вчера было выпито!
Закрыв глаза, я попытался подсчитать, но получалось весьма приблизительно. Во всяком случае, что-то вроде фауста12 – так называют здесь бутылку спиртного. Да плюс ещё пиво. Меня даже передёрнуло при воспоминании об этом. Во рту, как говорят армейские остряки, «словно эскадрон ночевал».
Конечно, не надо было вчера идти с Аношиным. Правда, вроде бы ничего не потерял, разве что истратил марок двадцать, но ничего и не приобрёл. Мы зашли по дороге в несколько гастштетте13, выпивая в каждом по рюмке вайнбранда и бокалу пива. Сергей всё время словно кого-то искал.
В баре «У белой розы» он сказал:
– В дальнейшем ты можешь заняться женой хозяина, я вас сейчас познакомлю.
Чрезвычайное происшествие.
Кулак, но это, скорее, от слова
