украшенные витрины. По-моему, немцы даже Новый год не отмечают так торжественно, как Рождество, – набор рождественских поздравительных открыток богаче, чем новогодних. Купил и я с десяток, сойдут за новогодние.
Возвращаясь в казармы, повернул в сторону остановки троллейбуса и услышал женский голос:
– Неrr Mајоr16! Товарищ майор!
Обернулся, ещё до конца не осознав, что обращаются именно ко мне, и растерялся. Высокая стройная девушка в скромном зелёном пальто держала в руке пачку фотобумаги, которая, видимо, выпала из моего свёртка. Каштановые, с медным отливом волосы свободно спадали на плечи, обрамляя слегка удлинённый овал дышащего свежестью лица, красная косынка на шее оттеняла белизну кожи, а большие золотисто-карие глаза, слегка затенённые длинными ресницами, смотрели на меня внимательно и словно мягко светились. Или это мне показалось? Стоп, стоп, я же её уже где-то видел. Да, точно – она некоторое время работала в центральном книжном магазине. Красивая девушка, предмет воздыханий многих молодых офицеров гарнизона, но кто-то мне уже тогда сказал, что она не любит русских. Правда, это было давно, потом она неожиданно исчезла из магазина.
Выражение лица у меня было, по всей вероятности, довольно глупое, потому что вишнёвые губы дрогнули в улыбке.
– Товарищ майор…
Но я уже пришёл в себя.
– Большое спасибо, фроляйн. А я самый настоящий разиня.
С трудом вспомнил это слово – ein Maulaffe.
Девушка удивилась, это бесспорно, услышав, что я отвечаю ей по-немецки, и не пыталась скрыть своё удивление.
– О, майор говорит по-немецки…
– Как видите, плохо, но достаточно, чтобы выразить вам свою благодарность.
– Вовсе не плохо, но я вспомнила. Вы ведь давно, почти год назад, приходили в книжный магазин, и на ваше обращение на немецким языке наша старшая продавщица Эрика сказала, чтобы вы лучше говорили по-русски. Правда?
– Вот видите…
– Вы и тогда говорили достаточно хорошо, но Эрика всегда любит подчеркнуть своё превосходство. Но теперь вы говорите действительно хорошо.
Мы стояли друг против друга, и девушка сделала, как мне показалось, движение, чтобы уйти.
«Вот возьмёт и уйдёт», – сообразил я.
– Вы разрешите сфотографировать вас и в знак признательности подарить фотографию, отпечатанную именно на этой бумаге, спасённой вами?
Девушка как-то нерешительно посмотрела по сторонам.
– Но мне кажется, что погода не слишком благоприятна для съёмки.
– Ничего, – заверил я и, перекинув свою «Практику» на грудь, сделал шага три назад.
Как хорошо, что не было прохожих. Девушка улыбалась чуть-чуть иронически. Я сделал несколько снимков подряд, меняя диафрагму и экспозицию.
Мы
Господин майор.
