того, как музу из леса оставили скованной в подвале, Пётр вышел на улицу, впервые за последние две недели закурил и предложил сигарету Ивану.
Молодой сорокалетний отец отказался.
– Ты как? – Пётр обратил внимание на то, что у него осталась лишь пара спичек в коробке. – Нормально?
– Нормально, – Ваня опустил голову.
Они молча простояли так долго, что Пётр выкурил всю сигарету. За это время Максим и Антон закрыли машину и вошли в дом.
Кирилл Григорьевич из подвала так и не вышел. Но криков не было.
Пётр пульнул вперед бычок от сигареты:
– Я знаю, о чем ты думаешь. Когда мой Дэнчик родился, – мужчина усмехнулся, – только не говори ему, что я его так называю, он за это меня стукнет сильно, – он повторился. – Когда мой Дэнчик родился, я тоже хотел все бросить. И я почти все бросил, но тут дело не только в ребенке было, но и в жене моей.
– Ты говорил, что она так и не узнала ничего о твоей другой профессии.
Пётр бросил на него взгляд.
– А твоя жена в курсе?
– В таком не признаешься, – Иван пожал плечами.
– Переосмысление у тебя, – мужчина уже практически смеялся. – Я дам тебе перерыв, занимайся семейными делами. Только вот Килограмм этого не поймет. Меня-то он растил после смерти отца, поэтому у него особо не было выхода, как смириться с тем, что я шлю его к банному Фоме, когда у меня появился свой ребенок. Есть у него какое-то свое понимание семьи, хотя это понимание очень далеко от моего.
Иван развернулся к лидеру:
– А если я в это не вернусь?
– Я был бы рад, – Пётр засунул руки в карманы. – Но мы ведь охотники не только потому, что берем и охотимся.
– Мы притягиваем все это.
– Да, – он закивал, затем пожал плечами. – Потому что видеть, значит, осознавать, а осознание практически всегда требует действий, а бездействие тоже действие. После смерти жены я столько раз искал какой-то след всего этого, но ничего не нашел. Когда ушел отец, все было проще, я сразу видел виноватого, должен же быть виноватый. А тут словно никто и не виноват. Это страшнее любых видений. Страшнее потери разума.
Иван не знал стоит ли ему говорить то, что беспокоит, но решился:
– Когда этот волк начал меня грызть, то мне стало казаться, что он не меня грызет. Я словно в стороне стоял.
– Не говори об этом никому, – Пётр развернулся, чтобы зайти в дом. – Она услышала тебя, когда ты говорил про мультфильмы.
– Я надеюсь, что он не будет видеть. Твой сын видит?
Вопрос остался без ответа.
Пётр зашел в дом:
– До утра нужно вернуться обратно и поспать хоть немного.
Через несколько минут он спустился в подвал, в котором тускло горела обыкновенная лампочка, подсвечивающая золотую цепь, и кивнул приемному
