тьмы!
Атон – зримое проявление единого и единственного бога, услышал начало молитвы – грязно-серое небо на востоке подёрнулось синеватым отливом. Серая от ночного мрака, статно сложенная фигура царя, медленно опускалась, склоняя простёртые к небу руки. Стоявшие сзади валились на колени.
Едва силуэт правителя слился с горизонтом, как взору чужестранца Хануфы, удостоенного чести быть на молитве фараона, открылся вид, вызвавший сомнение в реальности происходящего.
Линию на востоке, отделявшую сизое небо от чёрной пустыни, рвал клинообразный вырез, уходивший ниже горизонта. Излом располагался по центру, куда и были направлены взоры. Словно неведомый исполин клинком вырубил в горизонте зияющую дыру, через которую просматривалось светлевшее голубовато-жёлтое небо.
Хануфа сглотнул и огляделся. Привыкшие к темноте глаза уже различали лица. И царившее спокойствие говорило чужестранцу, что ничего необычного не происходит. Хануфа, уважительно поставленный в первый ряд хозяином церемонии, стал с любопытством наблюдать.
Стоя на коленях, фараон размеренно возносил молитву. Склонилась к востоку высокая двойная корона – символ единения северных и южных земель. Дешрет – внешняя корона повелителя севера, ещё недавно чёрная на фоне ослепительно белой хеджет – внутренней короны юга, отливала слабой краснотой, пока не окрасилась пунцовым цветом. Ветерок потрёпывал жёлто-синий полосатый клафт на плечах величайшего из живущих.
Небо светлело, и остриё выреза уже заливалось янтарным заревом. Посол понял, что в этом сакральном месте, Солнце всходит не от кромки горизонта, от дна рассечённого провала.
Едва в щели сверкнул оранжевый блеск, как верховный жрец Атона, царь обоих земель, фараон Эхнатон поднялся и выпрямился. Хануфа вздрогнул, но спокойствие остальных вернуло его колено в сырой песок.
Фараон закончил молитву и замер, отбрасывая длинную тень на истоптанный серый песок. Он медленно поднял голову и протянул руки к небу. Ярко блеснули ладони. Пару минут он омывал руки живительным светом. Затем обернулся к подданным.
– Всемогущий Атон вновь смилостивился над нами и возродил жизнь после мрака ночи.
Все бодро поднимались с колен прославляя бога и правителя.
– Слава великому Атону!
– Да здравствует Эхнатон, сын небесного Атона, бог для живущих, да будут долгими лета его!
– Слава Атону!
– Слава!
– Слава Эхнатону!
Показавшийся над горизонтом край оранжевого диска уже золотил стену большого храма Атона, когда Хануфа разглядел, что линия, которую он искренне принял за ночной горизонт, оказалась ровной, как по шнуру оттёсанной вершиной горного плато, охватившего долину Ахетатона большим полукругом, краем которому был берег величественного чёрного Нила. А клинообразным провалом в центре оказалось ущелье ва́ди – высохшего русла горной реки, проистекавшей мощным потоком в незапамятные времена и рассёкшей цитадель восточных предгорий. Ступень горного плато находилась в десятке
