бросил он.
Эхо ангара исказило надрывный голос майора Ерохина.
– Это же закрытая оперативная база! Со слов Степанченко она даже не связана с интернетом. Всего один какой-то шлюз…
– Надо вызывать криминалистов, – гулко сказал Полежаев, – Звони Байкалову. И Варёный пусть тоже едет.
– На полу следов не обнаружено. – деловито отчитывался Байкалов, – Выстрел один, в лоб, сверху вниз. Старик сидел на стульчике и красил лодку. … Откатать протекторы попробуем, но трава…
– За базой надо установить наблюдение. Круглосуточное, – уверенно сказал Полежаев.
Ерохин почесал макушку. – А смысл? Они сюда не вернутся.
Вареный согласно кивнул.
– В заявлении сказано, что приезжали две группы: на черных внедорожниках и на синей ауди. Вероятно, между собой не связаны. Лодочника устранили либо первые, либо вторые, – аргументировал Полежаев.
– Либо третьи, – тихо промямлил Ерохин.
– Что?
– Нет, ничего. Я тебя услышал, логика есть. Обратимся к «небесным очам», пусть гоняют дроны, – он безнадёжно махнул рукой, – Поехали в Управление.
Юрий недовольно посмотрел на Ерохина. – Пока первый дрон не зависнет над базой, я отсюда не уеду. Так что, давайте без меня.
– У тебя ноги мокрые, уже третий час как в холодную воду оступился, – строго произнёс Сергей, – Ты хоть носки выжал? – и немного подумав, добавил, – Остаётся капитан Варёный!
Багровый Полежаев втянул голову в плечи, и прорычал, – Хорош включать большого начальника! Я сказал останусь – значит останусь!
– И чёрт с тобой! Оставайся! – рявкнул Сергей тем же тоном.
16. Древний Египет. Ахетатон. 17 год правления Еретика. (продолжение)
Хануфа не сразу понял, отчего сорвавшиеся на бег люди – высшая знать Египта, сгрудились левее храмовых ворот, где только что завершилась молитва. Они наваливались на спины друг друга, как стая скарабеев, учуявших навозный шарик в бесплодной пустыне.
Сообразив, что происходит нечто страшное, он бросился, увязая ногами в песке. Несколько человек кинулись в сторону колесниц и в кругу суетящихся образовалась прореха.
Голова царя покоилась на коленях его дяди, вельможи Эйе, носившего титул Божественный отец. Вытянув ноги, тот сидел на песке. Царь был жив, но неестественно бледен. Распахнутые глаза временами щурились, и тело пробивало мелкой дрожью.
– Успокойся повелитель. Отчего так неистово бьётся твоё сердце? Великий Атон посылает тебе ещё один знак. – Божественный отец пытался скрыть волнение, – Вслушайся. Ты единственный, кто может услышать.
На алебастровом лице фараона проскользнула тень отрешённой улыбки. – Звук большой воды утих навсегда.
– Тяжела твоя ноша. Ты устал, и мрачные мысли одолевают тебя. Ты услышишь знак в другой раз. Он всегда приходил нежданно.
Эхнатон слабо улыбнулся, как растворяющаяся
