мне:«Знаем их!
Понимает он в пшенице,
как полено —
в пояснице,
в рыбе —
разве как в закуске,
и в гусях —
как брать за гузки,
в огороде —
как в народе,
ну, а в нем —
как в огороде!
А потом небось банкетик,
рыбки свеженькой пакетик,
шкурки беличьи жене…
В общем, будет все – вполне.
Что слова? —
Туман и сумрак
для затмения людей».
Самокрутку в зубы сунул
и как сплюнул:
«Прохиндей».
Ночь уже была,
когда
вышли мы из клуба.
Сквозь густой туман стада
чуть мычали с луга.
Было тихо.
Было чисто.
Много звезд,
ветвей,
теней…
Но спросил я рыбачишку:
«Что такое прохиндей?»
А щербатый рыбачишка
вновь полез по табачишко:
«Неужели не слыхал?
Аль не сеял, не пахал?
Кто кричит нам про идеи,
про народ,
а сам на деле
враг трудящихся людей —
это значит прохиндей.
Прохиндеи эти, брат,
для народа не творят
и не действуют,
а затменно говорят —
прохиндействуют».
Над рекой Двина
в леске
я бродил всю ночь в тоске.
Непонятно было многое
и понятней,
чем в Москве.
Я набрел на сельсовет.
Там собрался местный «свет».
В честь большого прохиндея
прохиндейский шел банкет.
В окнах слышалась перцовка,
поросенок-соус-хрен…
В «газик» плюхнулась персона,
и создался сразу крен.
Следом нес какой-то шкетик
рыбки свеженькой пакетик,
шкурки беличьи жене…
В общем, было все —
вполне.
И умчалось шпарить речи,
проводить с народом встречи
и мурыжить всех людей
существо нечеловечье,
в просторечье —
«прохиндей».
Баллада о стерве
Она была первой,
первой,
первой
кралей в архангельских кабаках.
Она была стервой,
стервой,
стервой
с лаком серебряным на коготках.
Что она думала,
дура,
дура,
кто
