плеер, а Сабина с Китом окончили свой сеанс порно. В то время как все пассажиры ёрзали в креслах норовя выбраться из автобуса как можно быстрее, я совсем не горела желанием выходить. У меня не было ступора, но я боялась покидать автобус. Потому что, как только я это сделаю, начнётся моя новая жизнь, лишённая обычных подростковых заморочек. И пусть я никогда не была среднестатистическим подростком – не закатывала родителям истерик, не прокалывала себе пупок, не курила за гаражами и не проявляла никакого интереса к мальчикам, всё же я – подросток. Мне только пятнадцать, а я уже на пороге совсем взрослой самостоятельной жизни…
Передние ряды автобуса всё редели, и наконец, очередь дошла и до моего ряда. Я ещё немного оттягивала момент, пропуская вперёд Амелию и ребят со своего ряда. Они забрали кое-какие вещи с верхних полок и направились к выходу. Я была последней в группе, кто вышел на свежий воздух. Подошла к женщине с бейджем на груди по имени «Вики». Глядя в нечто похожее на планшет в своей руке и держа над ним специальную ручку, Вики спросила:
– Имя?
– Селин Сандерс, – ответила я.
Женщина поспешно кивнула, но потом, словно не сразу расслышав, потемнела, глянув на меня исподлобья. Она не стала спрашивать, поскольку знала ответ: я – та самая Сандерс, дочь Шеннен и Оливера Сандерс. Мои родители – легендарные агенты Укуса, и я уже давно готова к тому, что здесь все на меня так будут смотреть поначалу. В их глазах я буду читать один и тот же вопрос «Ты дочь тех самых Сандерсов?». А потом, когда уже этот факт будет доказан, они все будут сравнивать меня с мамой и папой, с их победами в моём возрасте. Порой будут приговаривать «мамина дочка». Но чаще всего, я думаю, они будут осуждающе мотать головой, предполагая, что возможно я – приёмный ребёнок. Моя планка давно завышена, её нарисовала общественность, и я должна прыгать выше головы, чтобы дотянуться до неё. Кажется, я знаю об этом с рождения и словно торопилась жить взахлёб всегда. Поэтому-то и роды у мамы были стремительными. И первое слово я сказала в восемь месяцев, через два месяца пошла, а в год уже бегала, наверно, намереваясь сбежать из дома. Уже в два года я знала алфавит, в три начала читать, в четыре – писать. Поступая в первый класс, я уже умела всё то, чему там учили. Не просто умела, а опережала учебную программу на два-три года. Но вскоре я поняла, что моя высокая успеваемость нравится лишь родителям и учителям и совсем не нравится моим сверстникам. «Выделывается» – думали они про меня. Тогда я перестала информировать окружение о своих выдающихся способностях – не поднимала руки на уроках, даже если знала ответ на вопрос, и всё чаще занималась в полном одиночестве, ни перед кем не хвастаясь, чисто для себя. Так я и стала… не то, чтобы замкнутой, скорее тихой – той про кого говорят «вся в себе».
Поглядев на меня с полминуты, Вики ввела моё имя в поисковую строку планшета, вскоре протянув мне планшет с ручкой.
– Распишись внизу листа.
