style="font-size:15px;"> – Прелесть! Еще, Марика! – восторгались барышни.
– Вертинский неподражаем, – снисходительно соглашались их кавалеры.
– Это русский Пьеро!
С большим чувством Марика спела «Бал Господень», «Кокаинетку» и «Нежного принца с Мальтийских островов».
– Вы знаете, – сказала одна из девиц, – моя мама так увлечена Вертинским, что не пропускает ни одного его выступления. Она даже послала ему в подарок фамильную икону старинного письма.
– Как на это отреагировал кумир? – не очень-то вежливо фыркнул Юрий.
– Представьте, очень мило. Он послал маме надушенную записку, в которой благодарил «маленькую, глупенькую женщину за трогательный дар».
Раздались голоса:
– Прелестно!
– Очаровательно!
– Вполне в духе нашего Пьеро.
– Ты изумительно передаешь Вертинского, Марика! Я могла бы тебя слушать и слушать, – говорила разгоряченная краснощекая барышня. – Вам нравится Вертинский, Бобби? – обратилась она к одному из гостей.
Бобби – манерный молодой человек, затянутый в моднейшую визитку, с тонкими усиками, тростью и моноклем, отвечал, растягивая слова:
– О, да! Он истинный певец нашего сумеречного времени. Особенно люблю его «Кокаинетку» и «На бульварах распятую». В его песнях есть тонкий аромат греха.
– А по-моему, – продолжал портить общую атмосферу Юрий, – эта кокаинетка – препаскудная баба, и юным девушкам не пристало вздыхать о ней, как и о прочих de perversion des femmes[8], забавляющихся с лиловыми неграми.
– Юрь Николаич, вы безнадежно отстали и ничего не понимаете в современной поэзии, – прервала его лучшая подруга Марики Бетси.
– Ты права, Бетси, у нашего Юры примитивный вкус, – сказала разозлившаяся на брата Марика.
В гостиную вошел Николай Николаевич об руку с близкой к дому Назаровых известной певицей. Вслед за ними шла Ольга Александровна.
– Ну что вы поете! – обратился Николай Николаевич к гостям. – Уши вянут слушать. И это молодежь, ценители красоты! Предлагаю послушать настоящую музыку. Аглая Александровна сейчас споет нам несколько романсов Рахманинова.
Назаров сел за рояль. Аглая Александровна, полная брюнетка в зеленом шелковом платье, спела прекрасным, чистым сопрано «Островок», «Весна идет», «Не пой, красавица, при мне».
Гости восторженно аплодировали.
– Теперь судите сами, где высокое искусство, а где пошлость и кривлянье. Но мы не собирались вам мешать. Развлекайтесь, дети.
Николай Николаевич увел «стариков» в свой кабинет, где они охотно расписали «пулечку».
– Родителям не понятна тонкая игра настроений, – сказала Марика. – Бобби, вы обещали нам почитать Северянина. Пожалуйста, прочтите «Berceuse осенний».
Бобби вставил монокль и начал читать, завывая:
День алосиз. Лимонолистный лес
Драприт стволы в туманную тунику.
Я в глушь иду, под осени berceuse,
Беру
Развратных женщинах (
