«Летучая мышь», где снова пили шампанское и смотрели развлекательную программу Балиева. После на извозчиках двинули к «Яру». Там ужинали в отдельном кабинете, опять пили шампанское и слушали цыган, исполнявших свои надрывные песни. Под утро всей компанией ели щи в трактире на Арбате. Бутылкин платил за все.
Юрий вернулся около семи утра и проспал весь день. Вечером он снова обедал у Бутылкиных. Банкир приветствовал его как старого знакомого.
Кроме хозяев, за столом сидели подруга Нины Петровны Ирина Ионовна и сумской гусар Гурин. Опять много пили. По окончании обеда хозяин извинился перед гостями и уехал по делам. После его ухода разговор почему-то разладился, словно банкир был душой компании.
Нина Петровна встала и скомандовала Юрию:
– Идемте! Я покажу вам квартиру.
Через гостиную и кабинет мужа она провела его в спальню.
– Вот наш альков, видите, он весь в зеркалах, даже на потолке.
Это чтобы я могла себя видеть со всех сторон. Муж говорит, что я – нарцисс. Вы любите нарциссы, мальчик?
Назаров понимал, куда она клонит, только не знал, с чего начать. Она сама выключила свет и легла поверх покрывала:
– Я хочу, чтобы вы стали настоящим мужчиной.
Что ж, мужчиной так мужчиной…
После, поправляя прическу, она заявила:
– Я никогда не изменяю мужу, имейте это в виду.
Юрий неуклюже молчал, хмель совершенно выветрился. Когда они вернулись в столовую, ни подруги, ни гусара уже не было.
– Ваши гости, наверное, обиделись, – сказал Юрий.
– Как бы не так! Они в будуаре беседуют, – подчеркнула последнее слово Бутылкина.
Было ясно, что у дам друг от друга секретов нет.
С этого вечера Юрий лишился свободы и воли. Он часто обедал у Бутылкиных, посещал с Ниной Петровной театры, концерты, балы. Друзья и знакомые банкирши называли его «мальчиком» и «пажом», что ужасно задевало самолюбие гимназиста. Женщины злословили, но многие молодые люди завидовали ему. Банкир был по-прежнему любезен с ним. Догадывался ли он о шашнях жены, поощрял ли молчанием ее прихоть, оставалось загадкой. В семейных домах, куда Юрия приглашали раньше как перспективного жениха, он больше не появлялся. Точно так же он прекратил общение с товарищами по университету. Да и учебу почти забросил.
Ольга Александровна была в отчаянии, она даже хотела ехать объясняться к Нине Петровне.
– Это не женщина, а какая-то тигрица, – возмущалась она.
Даже Марика насмехалась:
– Эта баба Юрку скоро сожрет, останутся только пуговицы от мундира.
– Я нашел тебе выгодную любовницу, – «воспитывал» сына Николай Николаевич, – а ты, дурак, по-настоящему влюбился. Рассиропился, как Тангейзер в гроте Венеры. Учти, Тангейзер-то сумел освободиться от чар. Не забывай, «тетя Нина» годится тебе в матери. Ну ладно, завел любовницу, а учебу зачем бросать? Хочешь окончить университет стариком? За вечного студента
