губерний. В Думе – бесконечная болтовня и свара. Одним словом, кругом отсталость и гнет. Власть сосредоточена в руках жандармов и охранки…
– Когда же, наконец, с этим будет покончено? – резко прервала его коротко стриженная курсистка.
Ответить взялся старшекурсник Холин, слывший знатоком экономики:
– Русский народ нищий, потому что вечно зависит от зарубежного капитала. Почти вся наша промышленность и торговля в руках иностранцев. Товары в основном привозные, начиная с посуды и кончая шампанским, духами, одеждой, детскими игрушками. Пройдитесь по главным улицам Москвы и Петербурга, посмотрите на вывески – сплошь немецкие фирмы. Та же картина и в других городах. Богатства Кавказа, Урала, Сибири, Донбасса в руках иностранцев. Фактически мы – колония.
– Разве у нас нет своих, русских, капиталистов? – спросил Назаров.
– Как же! – скривился Холин. – Русская промышленность! Жалкая кучка эксплуататоров, зависящих от иностранной валюты. Русским остается лишь преклоняться перед Западом и безропотно уступать свои богатства, а самим смиренно молиться и паломничать по монастырям, ведь мы – Святая Русь. «Смирись, гордый человек!» – призывал Достоевский. Ну хорошо, мы смирились и теперь торгуем селедками, водкой, керосином да спичками. И это в богатейшей стране!
– Мы стоим накануне войны с Германией. Воздух пропах порохом, – вступил в разговор студент Александров, происходивший из семьи военных. – И новую войну запросто можем проиграть, как провалили Японскую кампанию, ведь генералы-то остались те же: бездарные прибалтийские бароны да наши пьяницы.
Раздались голоса:
– Какой же из этого выход?
– Нельзя сидеть сложа руки!
– Только новая революция может спасти Россию! – горячился Галкин, выглядевший прекомично, как все учительствующие в хмельном кураже. – Да, только социализм способен преобразить страну политически и экономически. Пора сбросить эксплуататоров – и своих, и чужих! А сделать это должны мы – молодежь. За светлое будущее, господа!
Все подняли фужеры и чокнулись.
– И ты за это пьешь, Назаров? – поддел Юрия Холин.
– Почему бы мне не выпить?
– Неужели пойдешь с нами на баррикады?
– Понадобится – пойду.
– Даже если у тебя отнимут дом?
– Дом не мой, а моего отца.
Гости одобрительно загалдели:
– Правильно!
– Вот так сказанул!
– Молоток!
– А много ли у вас опасности, молодой человек? – неожиданно встрял сидевший сбоку, уже изрядно набравшийся Филимон Артемьевич.
Назаров, снисходя и не желая обидеть хозяина дома, пожал плечами:
– Да кто ж ее считал.
Раздались смешки, но старшего Галкина ответ вполне устроил, и он мирно заснул, прислонясь
