не так просто сделать, как вы думаете, – возразил Назаров.
– Для вас, может, и не просто, а для Ленина просто. Надо дать ему власть, пусть докажет, что его обещания не пустые слова, – сказал один из солдат.
– Керенский сильнее Ленина, – сказал кто-то.
На него зашикали.
– Сашка Керенский продался буржуям, сукин сын! – крикнул кто-то из глубины землянки. – Пусть идет к…
– Все это не от нас зависит, братцы, мы здесь, на фронте, дальше своего носа не видим. Как нам дальше быть, решат в Петрограде. Скажут идти за Керенским – пойдем, скажут – за Лениным, пойдем за Лениным. Мы – солдаты и должны повиноваться, – убеждал Назаров.
– Правильно! – кивнул старый фельдфебель, полный георгиевский кавалер. – Я им, остолопам, то же самое толкую.
– Да уж, дураками родились, дураками помрем! – закончил дискуссию Калиныч и, взяв со стола заигранную колоду, начал сдавать карты.
Назаров понял, что вопросы о войне и земле солдатами уже решены и никакие доводы и приказы не смогут их переубедить.
Вскоре пехотная бригада, в которой служил Назаров, отбросив противника, вошла в Галицию – в прикарпатский Станислав.
Артиллерийская батарея расставляла орудия в садах. Передовые окопы находились на окраине города.
Неожиданно в Станислав прибыл военный министр Временного правительства Керенский. Он был среднего роста, коротко стриженный бобриком, с бритым нервным лицом и суетливой жестикуляцией. Землисто-серый цвет изможденного бессонницей лица не оживляли ни красный бант на груди полувоенного френча, ни красная повязка на рукаве.
Назарова сразу же оттолкнул раскатистый бас Керенского, но не из-за акустической силы, а из-за металлических оттенков, делавших голос каким-то абстрактным, не личным – как из пустого ведра.
В честь министра Всероссийского Временного правительства войска выстроили на городской площади, украшенной красными флагами.
Керенского сопровождала свита, в числе которой были генералы и полковники – все с красными бантами на груди.
– Папуасы! Докатилась армия до шутовского маскерада! – плевался в их сторону Елизаров.
– Почему же, господин подполковник, сейчас красный цвет в фаворе, – шепотом откликнулся стоявший рядом штабс-капитан Масленников.
– Потому, господин штабс-капитан, что офицерский мундир не балалайка деревенского ухаря и не цыганская гитара.
– Так точно, не балалайка! Виноват, – ответил Масленников.
После обхода войск Керенский обратился к солдатам с речью:
– Товарищи, наступают решающие дни революции. На наших знаменах начертаны слова: «Свобода, равенство и братство» – и скоро это станет реальностью. Ваши подвиги останутся в веках! Перед ними благоговейно склонят головы ваши потомки. Они будут завидовать вам, солдатам великой революции! После окончательного разгрома врага будет созвано Учредительное собрание, которое разрешит все вопросы,
