заразительно, что у Назарова полегчало на душе.
– Поделитесь вашей идеей, Рубинчик. Я тоже не желаю участвовать в гражданской войне.
– Моя идея проста: надо бежать.
– Куда?
– За границу.
– Но и там война.
– На Балканах она скоро закончится.
– Откуда вы знаете?
– Мне сказал один еврей, он только что оттуда.
– Но как вы попадете на Балканы?
– Как удастся: пешком, поездом, на пароходе. Мне везде помогут, потому что евреи есть везде. Хотите поехать со мной?
– Но ведь я не из ваших, мне-то никто не станет помогать.
– А мы скажем, что вы из наших.
– Не поверят.
– Еще как поверят! Вы не курносый, отпустите пейсы. Да я вас так загримирую, что вас примут за раввина.
– Но я не говорю на идише.
– По-немецки говорите?
– Да.
– Так коверкайте немецкий – сойдет за жаргон.
– А на что мы будем жить?
– Делать деньги можно на всем. Заработаем! Я хороший музыкант, на скрипке играю, как Паганини. Скрипка, кстати, у меня есть. А вы на чем играете?
– Немного на рояле.
– Нет, с роялем надорвемся. Будете играть на гармошке.
– Кто ж меня научит?
– Ну конечно, я, кто ж еще! В консерваторию поступать некогда.
– Интересно, сколько на базаре запросят за гармошку?
– На ваше счастье, гармошка у меня тоже имеется. Я позаимствовал ее в нашей батарее – не оставлять же врагу! Мы будем выступать в разных кабачках и харчевнях, с голоду не помрем. Жизнь музыканта вольная, веселая – чистое искусство. Сначала проберемся в Одессу – это мой родной город. Оттуда и махнем в Константинополь. Чудный город! Я там был, когда занимался контрабандой. Не пофартит в Константинополе, двинем во Францию. Наймемся матросами на какой-нибудь пароход до Марселя, а там до Парижа рукой подать. Париж всем нравится, и нам понравится. Ну что, Назаров, хотите быть парижанином? Соглашайтесь!
Юрий задумался. Его мучили сомнения.
– О чем тут думать? – уговаривал Рубинчик. – Ведь мы отправляемся в путешествие. Посмотрим мир, увидим новые страны, а вернуться всегда успеем, мы же не старики. И момент подходящий, если вы не хотите принимать участие в общей сваре. Когда-нибудь этот бардак все равно закончится, но мы не упрекнем себя в убийстве соотечественников.
– Хорошо, я согласен. Своей идеи у меня все равно нет. И пусть наша одиссея начнется с мечты о возвращении, потому что, когда уезжают, зная, что больше не вернутся, – это бегство.
– Ну и баста! Или, по-вашему, аминь.
Рубинчик вынул из кармана карандаш, бумагу, смятый конверт и положил перед Назаровым.
– Теперь пишите письмо мамаше, чтобы она за вас не волновалась. Один из «наших» едет в Москву, так он передаст.
Юрий
