часу. Кроме отца Иеронима, в кабинете сидела дама лет двадцати пяти – тридцати в роговых очках, элегантном сером костюме и бордовых туфлях. Женщина без смущения оглядела вошедшего с головы до ног.
Отец Иероним представил Назарова, сообщив, что он русский, из хорошей семьи, образован, умен и может быть ей полезен.
– Меня зовут Лилиан Смит, журналистка из Соединенных Штатов Америки, работаю в журнале «Мир и человек», – сказала незнакомка, протягивая Назарову руку, которую он учтиво поцеловал. – Можете называть меня по имени. И я вас, если не возражаете, буду называть просто Джордж.
– Я к вашим услугам, мисс.
– Мой журнал интересуется русским вопросом. К сожалению, мне не хватает исторических знаний, чтобы разобраться в современной политической обстановке. Людям Запада трудно понять русских, которые веками испытывают мощнейшее тяготение к мистике, но, несмотря на это, отвергли религию. Мне нужен консультант. Вы согласны стать им, мистер Назаров?
Она сняла очки, и Назаров увидел, что у американки серые глаза и крашеные ресницы.
– Я готов попробовать, мисс Лилиан.
– Значит, договорились. Отец Иероним, благодарю вас.
Настоятель слегка поклонился в ответ.
– Буду ждать вас завтра между девятью и десятью часами в кафе гостиницы «Токатлиан» на Пер, – сказала американка Назарову.
На следующее утро, ровно в девять Юрий сидел в «Токатлиане», пил кофе и читал свежую прессу. Вскоре пришла Лилиан.
– Что пишут? – спросила она.
– Везде одно и то же: Кемаль, греки, большевики.
Лакей принес ей завтрак и кофе.
– Здесь говорить удобнее, чем в монастыре, – сказала она, намазывая джемом булочку. – Меня направил туда один французский журналист, узнав, что я интересуюсь Византией. Греки сейчас претендуют на восстановление былой империи и ведут войну в Малой Азии. Отец Иероним любезно разрешил мне пользоваться монастырской библиотекой, но у меня на это нет времени. Я журналист, а не книжный клоп. Вчера заказала монахам несколько статей по истории Византии, они напишут лучше меня. Теперь поговорим о вас.
Лилиан вынула из сумочки портсигар и протянула Назарову. Поблагодарив, он взял сигарету. Она тоже закурила.
– Я уже говорила, меня интересуют русские. К примеру, вы можете сказать, как появились термины «красные» и «белые»?
– Охотно объясню, мисс. В старой России были еще и «черные» – так называемые «черносотенцы». Красные – это революционеры. Черные считались консерваторами, а красных сначала даже за либералов принимали. Во время гражданской войны появились еще и «белые» – это те, кто не принял новую политику и восстал против большевиков. Они назвали себя «белыми», претендуя на нравственную чистоту своих политических риз.
– Понимаю, – сказала Лилиан. – Не думаете ли вы, что если в России укоренится большевизм, то впоследствии весь
