капрал, в штаны насрал… – пробурчал себе под нос небритый парень и тут же получил от полисмена крепкую зуботычину.
– Пошевеливайтесь, быстро, быстро!
К чему была нужна подобная спешка, Макс так и не понял. Его оставили в просторном помещении с тяжелыми скамьями вдоль стен и велели ждать, давешних попутчиков куда-то увели. Неторопливо потянулись минуты. От нечего делать Макс начал разглядывать декорированные розовым пластиком стены, затем поднялся на ноги и подошел к окну. Снаружи разливался яркий солнечный день, от которого его отделяло три слоя прочного, по всей видимости пуленепробиваемого, стекла и едва заметно дрожавшая дымка силового барьера, который Макс разглядел далеко не сразу. Похоже, сбежать отсюда не так-то просто…
– Доброе утро, племянничек, – раздался позади хорошо знакомый голос. Макс обернулся:
– Здравствуйте, дядя Юлиан.
– Ты завтракал? Держи. – Дядюшка протянул Максу темно-красный олерон и бутылку минеральной воды. Страдая от голода, тот сразу же вгрызся в ароматную мякоть плода, по подбородку потек сладкий сок. Едва он успел разделаться с фруктом и запить его несколькими жадными глотками минералки, как в помещении возник полицейский в чине фельдфебеля и громко пригласил их следовать за собой.
На небольшом возвышении под огромным гербом фактории восседал плотный, короткостриженый человек в строгом костюме, отрекомендовавшийся окружным судьей Гриммером. Тем самым, именем которого не столь давно пугал Макса его товарищ по несчастью. Внутри у Макса все сжалось от страха, однако дядюшка Юлиан казался абсолютно невозмутимым, и это спокойствие вселяло в душу его племянника робкую надежду.
Судья Гриммер попросил дядюшку Юлиана представиться, потребовал переслать ему файл с договором поручения и копию его юридического сертификата, затем обратился к Максу, велев тому назвать свое полное имя и дату рождения. Когда с формальностями было покончено, судья зачитал вслух фабулу обвинения и поинтересовался у подсудимого, понятно ли ему, что именно ему инкриминируют. Макс ответил утвердительно. Тогда судья спросил, признает ли он свою вину.
– Частично, ваша честь, – помня о коротких наставлениях дядюшки, которые тот дал ему за несколько минут до начала процесса, ответил он.
– Поясните, сэм Вольтберг.
– Меня обвиняют в хранении запрещенного вещества, но я отрицаю эту часть обвинения. На бутылке отсутствуют мои отпечатки пальцев, я даже не брал ее в руки.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно.
– Тогда как она попала к вам?
– Мне это неизвестно, ваша честь. Полицейский извлек ее из кармана моего пиджака, который я ненадолго оставил на полу без присмотра. Ее мог подложить туда кто угодно.
– У вас есть подозрения, кто это мог сделать?
– Нет, ваша честь.
– Почему вы оставили свою одежду, как вы утверждаете,
