которых толчками выплескивали фонтанчики крови. При каждом выстреле тело отца крупно вздрагивало, но он не падал. Он смеялся, голый, изорванный пулями, а вместо члена у него торчало пневматическое ружье.
Удивительно, как это воспоминание не окутали пласты пятидесяти лет. Тот странный, дикий мальчишка до сих пор жил внутри Лозовского, бродил во мраке с пневматическим ружьем в руках. А рядом с ним брела его ненависть…
– Петр Григорьевич! – Кулагин заглянул в глаза Лозовского. – Может, все-таки врача?
– Не надо. Мне лучше. – Лозовский вздохнул и криво улыбнулся. – Отпустило.
– Как знаете…
– Спустись-ка лучше, друг, вниз, выгляни на крыльцо. Там должна лежать коробка… Или пакет. Будь добр, принеси. Я буду у себя в кабинете.
Кулагин кивнул и пошел вниз.
Через несколько минут он осторожно постучал в дверь и вошел в кабинет. В руках он держал небольшую, завернутую в целлофановый пакет коробку.
– Похоже, видеокассета.
– Ступай, – махнул рукой Лозовский.
Настроение его испортилось еще больше. Кассета. А на ней, конечно же, какой-то фильм. И ничего хорошего от просмотра этого фильма ждать не приходится.
– Я хотел только…
– Убирайся! Сгинь! Пошел прочь с моих глаз!.. К черту на кулички!..
Ярость вскипела, как прибой, и сразу схлынула, ушла. Осталась только пустота, гулкая, напряженная, как тетива. Олег стоял и, чуть прищурившись, смотрел на хозяина.
– Будь поблизости… – проворчал Лозовский. – Ты можешь понадобиться.
Кулагин едва заметно кивнул и выскользнул за дверь. Петр Григорьевич вставил кассету в видеомагнитофон и уселся в кресло. Потом нажал клавишу пуска.
Глава третья
– …Конечно, женщина должна многим жертвовать ради своего собственного счастья. С этим я согласна. Я и сама часто… Н-да… Но мне кажется, что ты зашла в этом своем самопожертвовании слишком далеко…
Тело Любаши лучилось свежестью. Она стояла перед зеркалом, подняв руки – вытирала полотенцем голову. Ее девичьи груди поднялись вверх, соски торчали в разные стороны. А Маргарита еще лежала в ванне, и белоснежные хлопья пены окружали ее, словно кружево.
– Может, ты и права, – безразлично ответила она. – Но этот обычай распространен во многих странах. Саудовская Аравия, Иордан, Йемен, арабские Эмираты, Сирия, почти вся Африка… Тысячи женщин живут со своими мужчинами так же, как я со своим мужем, и прекрасно себя при этом чувствуют. Там так принято. Это даже считается хорошим тоном.
– Но ты же не обязана была поступать так же, как африканки… Или сирийки. – Любаша нервно дернула плечом. – К чему было это делать?..
– Ты так говоришь, будто считаешь меня навеки искалеченной, – улыбнулась Маргарита. – А это совсем не так. Ничего особенного я не потеряла. Во всяком случае,
