генерал Кожемякин:
– Враг в наших рядах! Никаких возвратов! Никакого лжегуманизма! Оцепить станции подземки, и места выхода туннелей на поверхность обнести колючей проволокой! Выставить отряды заградителей! Чтобы ни один заразный не мог прорваться наружу. Не подпускать инфицированных к здоровым людям и не давать им лекарств – пусть дохнут. Почувствуем угрозу, зальем выходы бетоном и перекроем водоотводные каналы. Или пустим газ в туннели. Нет им больше пути назад. Колючка впереди, подземелье позади. Всех оставшихся в городе подвергнуть принудительной проверке на вирус. В случае неповиновения – расстрел, в случае обнаружения вируса – в метро.
– Уф! – облегченно вздохнул я, приближаясь к стене, образованной несколькими рядами мешков с песком. – Наконец-то кордон!
Судя по тому, как беспечно растянулся на мешках Ус, сегодня вылазок вичей не было. Безмятежно посапывает здоровяк, и это дает основание всему гарнизону охраны расслабиться. У него чувство опасности, как у зверя. Непонятно, как с виду полный дебил (это майор так говорит) может обладать таким нюхом. Кто-то, правда, утверждает, будто у него один из близких ушел в Метро. Мол, иногда родственник этот поднимается на поверхность и предупреждает Уса, но я в это не верю, не люблю слухов, тем более –недоказанных.
Ус – неплохой. О заразных слишком печется, ну так у каждого свой недостаток. Простоватый? Конечно! Но это когда как. Иной раз смотрю на него – и начинает мне казаться, что он только дурака валяет, а на самом деле поумнее других будет. Но вот чего у него не отнимешь, так это его тупой прямоты и абсолютной надежности. Знаю – сдохнет, но не подведет. Такие люди сейчас редкость. Вокруг все больше говнюки, от которых доброго слова не услышишь, не то что сигаретку предложить за разговором, или стаканчик перегона налить не в обмен на что-то, а так, ради душевности общения. В основном упадочная плесень. «Мы все умрем!» – главный лозунг дня.
Побег
– Привет, Серега! Чой-то видок у тебя сегодня не ахти, – Ус растянул губы в дурацкой улыбке. – Перегон? – спросил и тут же сам ответил: – Нет, вижу, не только он.
Двухметровый здоровяк перестал улыбаться.
– Будь внимательнее! Воняет от тебя неприятностями, – Ус поднялся с мешков и, встав передо мной, упер руки в бока. Пристально посмотрел в глаза. – Нет. Не нравишься, – засопел, потирая лоб толстыми пальцами.
Гигантская пятерня неожиданно сгребла грязные взлохмаченные волосы и рванула тугой пучок кверху. Рыжая шевелюра заскрипела, но выдержала. Ус крякнул.
– Ладно, друг, прорвемся, – успокоил я его, однако себя, как ни старался, успокоить не мог.
Груз тревожных слов сержанта повис на моих плечах, прижимая к земле, заставляя вибрировать каждую жилку, тревожа взбрыкивающие мысли.
– Белов, ты где пропадаешь? – загремел за спиной голос дяди Саши. – Я уже два часа как за тобой послал. Да и к тому же по радио оповещение было.
Майор кисло осмотрел
