Аллочка, отвечающая за наполнение точек товаром.
Аллочка постоянно разговаривала по телефону: искала новых поставщиков и ругалась со старыми клиентами. Кроме того, она отвечала за ротацию среднеазиатских кадров, которые менялись на точках с калейдоскопической скоростью.
– Чего им ещё надо?– вопрошала она иногда в пространство перед собой.– Приехали, устроились, еда под рукой! Так нет же, кочуют с места на место, как тараканы перед травлей! Не нравится,– так сидите в своих Ташкентах!
Ташкентами Аллочка называла все города, из которых многочисленные граждане бывших советских республик стекались в славный град Петров в поисках лучшей доли.
Себя она называла коренной петербурженкой и при случае это непременно подчёркивала.
– Представь себе,– говорила она кому-то в трубку,– вчера вечером соседка говорит, что у подъезда тёрлись какие-то подозрительные личности. У подъезда! Подъезд у тебя в Москве, деревня!
Мне, конечно, нравится слово "парадная", звучит оно торжественно и не буднично, вызывая в памяти картины давно ушедших дней. Так и представляется сцена, когда к нарядному, ярко освещённому дому где-нибудь на Невской перспективе подъезжала красивая карета, из которой чинно выходил господин в статусе целого статского советника и местная челядь, суетясь и мельтеша, наперегонки пыталась поймать, брошенный за здорово живёшь рубль…
Но назвать парадной вход в собственный дом у меня не поворачивался язык. Можно прибить на дверь, какую угодно табличку. От этого мой дом не станет похож на дворец. Осёл останется ослом, хоть и осыпь его звездами!
Аллочка, двадцативосьмилетняя крашенная пухлая блондинка, жила в таком же новоиспечённом районе, что и я, только с другой стороны города. Губы она красила яркой вишнёвой помадой, отчего напоминала слегка располневшую Мэрилин Монро питерского розлива. Она считала себя весьма эмансипированной особой и о современных мужчинах отзывалась очень нелестно, называя их попеременно лосями или оленями. В чём для неё лично состоит разница между этими парнокопытными, Аллочка не говорила, но весь офис знал, что в этой её классификации отчего-то лучше быть лосем.
И ещё все знали, что Аллочка мечтает выйти замуж. Хоть за лося, хоть за оленя.
Для незамужней женщины возраст тридцать лет является неким Рубиконом, не перейти который почти стопроцентно означает, остаться в девках. Не в смысле девственности, а в сакральном смысле создания полноценной семьи. Проще говоря, Аллочка мечтала о нехитрых бабских радостях, заключавшихся в нескольких детишках, готовке борща и семейных поездках на тёплоё море.
Чего уж тут скрывать: в России- Матушке полно тридцатилетних одиноких баб. Да и другие женские возраста, перефразируя классика, незамужности покорны. Мужиков на всех не хватает и женщины с грустью констатируют очевидный факт некоторого несоответствия разнополых особей в рамках одной территории, прямо заявляя, что на десять
