Откуда?
Повод?
Да, не слышу: такова тетива маятника.
Глазного яблока дрожь.
Узкий парус пустыни.
Not dream, but the flowering of an invisible trace—
what can be simpler in that place where, in the pupil’s depth,
a lake rises over a lake.
The sum of forms, carried beyond the limits of the object,
like a fissure beyond the limits of space.
Weather is the sole event that time passes into.
Evening’s freshet. Loops of resinous foliage,
the cries of children in the delta. The story began
without resistance, as a rumor, a conch shell in the fingers.
Blood, seeping into stone,
imprisoned in fragments of quartz,
again grants the root its lengthening greed
in this hillscape: we look from a distance:
the trees are the same. They differ
in their leaf lines,
and also the stages of death.
Names come later, resembling diaries,
lagoons, lanterns, chalk. Later still, in common speech,
“now” encounters the word “now.”
This can find no answer in any silence,
deliberate pause, or single reverberation of the unconditional
and ephemeral—but nevertheless real—story.
Time that has become weather, the object’s expansion.
Anyway, I have not yet decided
where best to meet your eyes. At the zenith?
There the hiatus breeds a perfectly blinding hope.
Or in the lowlands, where you are indistinguishable from the fog,
and besides, there the sole of the foot will not be touched
by the trope of noiseless gravel.
[G.T.]
Не сон, а цветение невидимого остатка,—
что проще в краю, где в глубинах глазного яблока
восходит над озером озеро.
Сумма форм, вынесенных за пределы вещи,
как трещина за пределы пространства.
Погода—единственное, во что переходит время.
Паводок вечера. Петли листвы клейкой,
детские вскрики в дельте. История начиналась
безоговорочно, слухом, раковиной в пальцах.
Кровь, вкрапленная в камни,
заточенная в частицы кварца,—
вновь дарует длинную жадность корню
в этой холмистой местности: смотрим издалека:
деревья те же. Отличаются начертаньем листа,
а также степенью смерти.
Имена приходят позднее, наподобие тетрадей,
лагун, ламп, мела. Много спустя в привычной речи
«сейчас» встречается со словом «сейчас».
Чему не сыскать ответа ни в едином молчаньи,
промедлении, ни в одном отголоске безоговорочной,
призрачной и все же—истории.
Время которой стало погодой, расширеньем предмета.
Впрочем, пока еще не решил,
где лучше глазами с тобою встречаться. В зените?
Там зияние вселяет надежду, совершенно-слепяще.
Либо в низинах, где ты и туман не отличны ни в чем,
и потом, никогда стопу здесь не тронет тропа
бесшумного щебня.
Six Hours to Waking If You Don’t Sleep
for Lyn Hejinian (January 1, 2004, 1:03 a.m.)
It’s no longer possible to gather up all the empty bottles,
the needles, thimbles, money …
nor understand where the light ray lies, where the steel thread
stretching
