дворик. Была какая-то странно подозрительная тишина, от которой у Патрика возникло дурное предчувствие. Однако со свойственной ему американской деловитостью журналист отмахнулся от всякого рода предрассудков и уверенной походкой направился к полуподвальному помещению редакции.
Обдумывая на ходу план предстоящей сделки с Гришиным, Патрик вдруг поймал себя на мысли, что его что-то беспокоит: подъезжая к НИИ, он заметил в «Жигуленке» симпатичную темно-русую женщину, которую он, несомненно, где-то встречал раньше. Глен напряг свою память, силясь вспомнить симпапушку и неожиданно быстро нашел ответ: он видел ее в агентстве Кириллова и, кажется, даже успел переброситься несколькими фразами.
Зато людей в «Форде» кофейного цвета, с которым американец чуть не столкнулся при въезде во двор, Патрик точно никого не знал, хотя обратил внимание на их суровые, мрачные лица, которые тут же запали в уголках его цепкой памяти. Патрик отметил про себя, что эти зверообразные мужики могли сойти для съемок фильмов ужасов или боевиков про русскую мафию. Особенно Патрику запомнился верзила на переднем сиденье – с монгольским разрезом глаз и дьявольской ухмылкой на тонких бледно-синих губах.
С такими мыслями американец резко шагнул вниз по ступенькам и, оступившись, выругался:
– Бля!
Далее он продолжил свой путь не так резво, внимательно глядя под ноги и на чем свет стоит мысленно проклиная Россию и все, что с ней связано.
Железная дверь была приоткрыта. Толкнув незапертую входную решетку ногой, Патрик Глен вошел в полумрачный коридор, где за столом, откинувшись на спинку стула, «отдыхал» молодой охранник с полуоткрытым ртом и закатанными вверх глазами.
– О матка Русь, – не поздоровавшись с охранником, с презрением бросил американец, – одна пьянь да лодыри!
Задрав высоко голову, Патрик даже не удостоил вниманием никчемного работника, который надрался на работе и спал на посту, словно убитый.
– А еще в Европу лезут! – пренебрежительно буркнул журналист, медленно продвигаясь к кабинету главного редактора. – Азия она и есть Азия!
Находясь под впечатлением «пьяной выходки» охранника и в возбужденном состоянии от встречи с колким взглядом пассажиров «Форда», журналист не сразу уловил, что в редакции стоит подозрительная тишина и спокойствие.
– Может, у них вчера был какой-то религиозно-партийный праздник? – рассуждал Глен, но, неплохо зная русские обычаи и все праздники, гость ничего не мог припомнить существенного. – Наверное, кто-то родился или умер! Да мало ли причин и поводов у этих варваров, чтобы надраться! – Его лощеное лицо скривилось в презрительной гримасе. – Интересно, а в каком состоянии тогда находится их шеф Петр Гришин? Судя по утреннему разговору, вроде бы был в норме.
Американец с горем пополам добрался до кабинета главного редактора и с надменной улыбкой открыл дверь…
То, что предстало
