Он и теперь думал, что мыслит вполне ясно, просто не может решить, что предпринять. В двенадцать лет, имея первый юношеский разряд по плаванию, он не продержался в холодной воде и десяти минут, у семилетнего мальчика времени было намного меньше. Ковалев не сразу вспомнил, что Павлик не умеет плавать, и вряд ли единственный урок в бассейне ему помог. А еще есть холодовый шок… Зато в памяти сразу всплыли слова Инны о жертвах, которые берет река… И этот человек – не собирался ли он принести ребенка реке в жертву? Здесь все поголовно ненормальные: одни готовы тащить мальчика в церковь, не считаясь с приступами удушья, другие верят в водяных и «настоящее динго», так почему же одному из ненормальных не практиковать человеческие жертвоприношения?
С минуту Ковалев, машинально расстегнув куртку, метался по берегу, пробежал немного вперед, думая о быстром течении, пока не наткнулся на следы маленьких резиновых сапог, которые вели из воды. Выглядело это мистически загадочно, но, подумав секунду, Ковалев догадался, что несколько метров мальчик просто прошел по воде. И стоило посмеяться над собой и своей паникой – следопыт, нечего сказать! – но почему-то было не смешно.
Песчаная полоска вдоль кромки воды истончалась, и вскоре следы повернули в другую сторону – на траву, как раз в том месте, где берег был довольно пологим. Но и здесь мужские следы не появились. Человек в мокром ватнике отпустил ребенка?
И, конечно, на траве следов видно не было. Ковалев поднялся на берег и огляделся: в лес вела еле заметная тропинка. Куда еще идти мальчику? Он на всякий случай посмотрел вниз, проверяя, нет ли дальше хода вдоль воды, как вдруг заметил бегущую по берегу собаку. Не было сомнений в том, что это и есть «настоящее динго» – серая с рыжиной шерсть, хвост поленом. Пес шел по следу и, не доверяя мокрому песку, более полагался на верхнее чутье: замедлял ход, нюхал ветер и мчался дальше – тем же путем, которым только что прошел Ковалев.
Пес здорово напоминал волка, но, пожалуй, его трудно было назвать плодом генной инженерии – на крупную дворнягу он был похож не меньше.
«На ловца и зверь бежит», – подумал Ковалев с усмешкой. Он не сомневался, что пес поднимется на берег вслед за ним. И не ошибся.
Зверь выскочил наверх, пригнув голову к земле, и Ковалев радостно потер руки.
– Ну вот ты мне и попался… – сказал он вполголоса, то ли собаке, то ли самому себе.
Пес вскинул морду, резко остановился и даже попятился. Однако назад не побежал, лишь занял более устойчивую позицию (словно перед прыжком), ощерился и заворчал. Волк из старого детского кошмара, слишком настоящий, непохожий на мультяшных волков. Наверное, в самом деле помесь с волком: чересчур длинные для собаки клыки, и оскал не собачий – обнажает верхние десны.
Ничего кроме радости и эйфории Ковалев не ощутил: после «бабьего царства» санатория, после бессмысленных препирательств с Зоей Романовной, после подленьких обвинений и шепота за спиной, за которые нельзя хорошенько врезать по зубам, встреча
