только успеть добежать.
Сзади слышался топот ног. Он быстро приближался.
Сердце бешено колотилось, в боку кололо и дико не хватало воздуха, но она упрямо бежала, видя впереди спасительную арку двора.
Он выскочил неожиданно. Самый рослый и противный из всех. Выскочил и поставил подножку. Она с разбегу споткнулась и растянулась на земле. Было очень больно и обидно. Слезы помимо воли выступили на щеках.
– Какая прыткая, – сказал один из догонявших, поравнявшись с жертвой.
– Ща мы ей прыти поубавим, – с вызовом сказал главный и рывком поднял беднягу на ноги.
Портфель съехал на бок.
– Корова и плакса! – заявил самый младший из компании.
– Что, уродка, добегалась? Фу, от тебя воняет чем-то, – главный демонстративно скорчил физиономию.
Девочка с трудом сдерживалась, чтобы не зарыдать в голос. Мама каждый день прыскала своими духами, когда провожала до дверей. Запах был тяжелый, совсем не походящий на цветы. Но она терпела, потому что любила маму.
Девочка попыталась отряхнуться, чем вызвала новую порцию смеха. Они не любили ее. За то, что она новенькая. За то, что слишком скромная. За то, что не так пахла и немного шепелявила. За то, что у нее не было друзей. За ее слабость. Но больше всего ненавидели потому, что могли ненавидеть. Иногда для этого не нужна никакая причина.
Прохожих не было. Звонок уже прозвенел и согнал всех гуляющих в классы. Оставался двор, девочка и ее мучители. Не торопясь, главный из троицы вальяжно зашел ей за спину и вдруг резко толкнул. Она снова упала на колени. Новая порция боли вызвала новые слезы. Ранки саднили, проступили капельки крови.
– Что нюни распустила, тварь дебильная?
– Отшьтаньте, – всхлипнула она.
– Отшьтаньте, – передразнил главный и загоготал.
Он вдруг перестал ржать и расплылся в улыбке.
– А знаешь, что? У меня есть идея. Скажи – я маленькая тупая мышка. И я тебя отпущу.
– Правда? – с надеждой спросила девочка.
– Эй! – возмутились друзья.
– Цыц, кретины.
Он отошел в сторонку к мусорному бачку и незаметно достал лежащую сверху кожуру от банана.
– Говори!
– Я… – обида встала горячим комком в горле, – я маленькая ту… тупая мышка…
– Громче!
– Я… – что-то шлепнулось на голову, – а-а-а!
Все трое покатились со смеху. Девочка сбросила с себя кожуру и задрожала.
– Слухайте, парни, а что если искупать ее в помойке?
– Нет! Нет, пожалуйста не надо!
От лица отлила кровь. Девочка словно рыба, выброшенная на берег, открывала и закрывала рот.
– Еще как надо, – главный потер ладошки и шагнул вперед.
***
Лиска открыла глаза. Над ней нависал низкий потолок, на котором в диком танце
