спросил он.
– Хоть в какую, лишь бы было интересно! Ты ведь нас никогда с собой не брал.
Что ж, это был справедливый упрёк! Озадаченный, он неуверенно сказал:
– Можно и поехать, если ты, конечно, хорошо закончишь учебный год.
– Он, папуля, хорошо закончит! – с серьёзной миной на лице заявила стоявшая рядом Оксанка. Тут он ещё больше удивился: дочка так чётко выговорила буквы «р» и «ч», и это было приятной неожиданностью для него.
– А ну-ка, ну-ка, дочурка, повтори то, что сказала, – он присел перед ней на корточки, и она с радостью выполнила его просьбу. Только он хотел спросить у неё, как это ей удалось справиться с прежде трудной задачкой, как она опередила его:
– Это меня тётя Лиза научила.
– Мы, папа, обязательно возьмём тётю Лизу, когда поедем за границу, – как о чём-то давно решенном сказал Тимур.
– Об этом, сынок, ещё рано говорить. И потом, зачем нам обязательно брать тётю Лизу?
– Потому что она добрая, весёлая и всё знает, – ввернул свои аргументы Тимка.
«Вот так, старик, скоро будешь жить по указке детей!» – невесело подумал Игорь. – И не оглянешься, как они всерьёз возьмутся за твоё воспитание».
Несмотря на то, что по репетиторству наблюдались заметные подвижки, он по прежнему смотрел на Лизу Кудрявцеву как на деревенскую наивную и простодушную девушку. Терпел её исключительно из-за благосклонности по отношению к ней ребят.
Правда, иногда дело принимало такой оборот, что он не мог скрывать своего раздражения. Согласно устному договору он честно раз в месяц с ней расплачивался, однако она как-то проявила самовольство, неизвестно по какой причине расширив круг своих полномочий.
В этом он убедился, когда однажды вечером, пройдя в свою комнату, заметил на спинке кресла свои тщательно постиранные, приятно пахнущие и хорошо проутюженные повседневные вещи.
С недовольной миной открыл он дверь в детскую, где Лиза о чём-то оживлённо разговаривала с Тимкой.
– Елизавета Петровна, – обратился он к ней подчёркнуто официально, – у меня есть к вам очень важный разговор.
От сурового тона в его голосе девушка вздрогнула, растерянно заморгала, и как ученица на учителя виновато снизу вверх посмотрела на него. Они прошли в дальнюю комнату. Он приблизил к ней своё гневное лицо и, чеканя каждое слово, произнёс:
– Скажите, пожалуйста, Елизавета Петровна, у вас какие прямые обязанности?
– Мои обязанности, – робко пролепетала напуганная девушка, – подтянуть мальчика по математике.
– Правильно. – Он смотрел на неё из-под насупленных бровей. – А разве кто-нибудь уполномачивал вас рыться в чужих вещах?
Девушка, как нашкодивший ребёнок, принялась оправдываться:
– Я не рылась, просто ваши вещи лежали на виду в ванной. Вот я и решила их постирать. Они же были грязные, я подумала,
