фраза, ставшая крылатой, появилась в 1986 году. Её источником послужило высказывание одной из советских участниц телемоста Ленинград – Бостон («Женщины говорят с женщинами»), вышедшего в эфир 17 июля 1986 года.
Телеведущие Владимир Познер и Фил Донахью организовали тогда один из первых советско-американских телемостов. В ходе общения американская участница телемоста задала вопрос:
…У нас в телерекламе все крутится вокруг секса. Есть ли у вас такая телереклама?
Советская участница Людмила Николаевна Иванова (в то время – администратор гостиницы «Ленинград» и представительница общественной организации «Комитет советских женщин») ответила: Ну, секса у нас нет, и мы категорически против этого!
Аудитория рассмеялась, и какая-то из советских участниц уточнила:
– Секс то у нас есть, у нас нет рекламы.
Но в житейский обиход вошла искажённая и вырванная из контекста насмешливая часть фразы: «В СССР секса нет».
*
Однако вернёмся к горжеткам. Рекламы по телевидению в то время действительно не было, но, скажем так, – состоятельных женщин, вернее – жен состоятельных мужчин, – высших офицеров, именитых артистов, маститых партийных руководителей было предостаточно. Помню во время редких в те годы моих посещений театра этих вальяжных дам, прогуливавшихся по фойе в накинутых на обнаженные плечи горжетках.
Добрый десяток лет носила моя жена эту шапочку, вызывая восхищение тех, кто её видел. У меня же, да и у Артема, наверное, тоже, эта шапочка пробуждала воспоминания о наших блужданиях по тайге в охотничьем азарте, незабываемых впечатлениях того, как говорят завзятые охотники, фартового дня.
Капкан
Первый раз смертельная опасность подстерегла колончиху на втором году ее жизни у старой сосны, что одиноко стоит на опушке леса возле широкой и многоводной Большой реки, – там, где, вырываясь из скальной теснины, в нее с шумом и плеском вливается быстрая и бурная речка Кручина.
Места эти были ей хорошо знакомы и хотя находились они на самом краю ее охотничьих угодий, она довольно часто их посещала, привлекаемая обилием проживающих там грызунов. В многочисленных норках, прорытых между корнями старого дерева, жили здесь мыши-полевки, – желанная добыча рыжей охотницы. Пробегая мимо во время дальних своих промысловых походов, она не упускала случая завернуть к старой сосне в надежде перехватить зазевавшуюся полевку или, на худой конец, – обнюхать норки и убедиться, что они все еще обитаемы.
Несколько раз ей повезло здесь, и потому место у старой сосны стало для нее особенно привлекательным. Правда, последняя удачная охота на этой лесной опушке состоялась давно, – в самом начале зимы. Тогда лес, казалось, был полон пищи. Да ее и не нужно было в таком количестве, как сейчас, – в голодном
