не лечат, разве что голодом, если живот распорот. А так царица солдатского стола – перловая каша, в хорошем случае с тушенкой.
И все же работа в госпитальной кухне не то, что дома – кастрюльку бульона на примусе варить не придется. Вера Исаевна быстро научилась заваривать кашу в огромных котлах, ей такой и не поднять, но всегда есть выздоравливающие солдатики, рады возле кухни повертеться, время ведь несытое. И всегда кто-нибудь да поможет.
А уж если генерал какой или хоть даже полковник появится – не обязательно раненый, чаще с проверкой или навестить кого-то, тут Вера Исаевна на высоте – блинчики-оладушки, домашние котлетки, пирожки, даже торт на сухом молоке, а раз, помнит, велели приготовить фаршированные яйца, целых четыре штуки. И яйца доставили, только готовь. Ох она и испугалась – их ведь надо разрезать так, чтобы скорлупки не расколоть! Стоит она, бедняжка, перед этой неразрешимой задачей, а шеф Тарас Васильевич спокойно наблюдает из-за ее спины, потом не выдерживает:
– Ну и дура же ты, Вера Исаевна! Думать-то самой надо. Свари ты эти яйца, облупи, разрежь и фаршируй. Это я тебя на сообразительность испытывал. Ладно, пока прощаю, в другой раз не открутишься.
Вот такие пошли служебные будни. С переездами вслед за фронтом под огнем, с бомбежками в пути, с поисками жилья после каждого переезда, порой прямо у линии фронта, порой в глубоком тылу. Без выходных и праздников. В солдатской гимнастерке и кирзовых сапогах. Без помощи няни и прачки. Без покоя и даже, пожалуй, без особой надежды.
Нина Алексеевна исчезла из госпитальных будней, и Вера Исаевна не знает, где она. Может, где-то рядом с Адамом воюет, но тогда где дитя – не на фронт же она его с собой взяла. Или оставила родителям? Да есть ли у нее родители? Надо просто ждать. И верить, что все останутся живы. А уж кто к кому вернется – это как судьба распорядится.
Вера Исаевна всякий раз отодвигает от себя ответственность за судьбоносные решения. Ей бы своих троих поднять, а там – что будет, то и будет. В какой-то момент показалось, что совсем край пришел: вольнонаемных с маленькими детьми отправили в глубокий тыл, в Казахстан. Голодно там и холодно, хозяин, у которого комнату сняли, последнюю корку хлеба отбирал, маленькую Лизу поколачивал, чтоб не плакала, а она плакала от голода, и тогда он запирал ее в холодной комнате с глинобитным полом – той, где в свободные дни валенки катал – такой семейный приработок. Красавица Лина стала было ходить в школу, да где там – классы переполнены, есть только вторая смена, а как стемнеет, на улице нельзя появляться – раздевают, убивают, насилуют сплошь и рядом. Так что вся учеба – дома, самостоятельно. А между делом – убраться, чтоб не так тошно было в комнате, полы раз в неделю промазать, специальная такая смесь – свежие коровьи лепешки с водой и глиной хорошо размесить ногами, а потом вручную чисто выметенную комнату промазать и выровнять, чтоб пол был гладким. И дать высохнуть.
Одна удача – племянника Эмиля удалось от голодухи спасти – его приняли в военное
