попыток ограничено. И количество кандидатов ограничено.
– И никак не… – проблеял я.
– И никак не обойти. Стоит защита, стоят баки с серной кислотой и компьютер, готовый уничтожить коллекцию в случае взлома. Вокруг нас кружат юристы фонда, учреждённого отцом, готовые грудью защищать картины. Всё, что остаётся нам – это ждать у дверей и выцарапывать своё наследство по крохам. Слава богу, публика всего этого не знает. Вы сейчас предположили, что нет никаких проблем расти над собой. Но в этом нет ничего приятного, я уверяю вас.
Я не перебил его, но, должно быть, скептически скривился. Виктор заговорил ещё холоднее.
– Я и мои сёстры перепробовали многое: путешествия, тренинги, психотерапию. Чтобы пройти замок в очередной раз, требуется большая внутренняя перемена. Болезненная, как правило. Душевное потрясение. Это больно. Ты растёшь, но теряешь вкус к жизни. Бросаешь очередную жену, уходишь из проекта, проклинаешь церковь, вступаешь в партию… со старыми друзьями тебе становится скучно, ты пакуешь чемоданы в неизвестность или, наоборот, рвёшь билеты в любимые места… В общем, как жил мой отец. И поверьте, ему было не до семьи и не до счастья. Меняться больно. До двадцати пяти мозг пластичен. А дальше обучение даётся с трудом. Большинство людей застревают в развитии примерно в этом возрасте. Выбирают себе образ жизни и живут как принято. Отца это бесило. Он считал, что человек должен учиться всю жизнь. Постоянно переизобретать себя, несмотря на боль.
– Но он создал эту компанию, – вдруг вступился я.
– Создал, – с готовностью согласился Виктор, как будто уложил ещё один безрадостный для него факт в копилку, – в общем, иногда мы приглашаем людей под предлогом работы над картинами. Они делают несколько попыток войти в хранилище. А между попытками мы стараемся изменить их взгляды на жизнь. Те спектакли, которые вы наблюдали, именно для этого были предназначены. И если вы думаете, что сможете нас засудить или разгласить эту историю прессе, то вы заблуждаетесь. Мои помощники вам напомнят условия договора.
Виктор жестом не дал мне себя перебить.
– Завтра у вас будет ещё одна попытка войти в хранилище. Последняя. В этот раз за хорошее вознаграждение. Около десяти процентов от стоимости полотна. Этого хватит на приличный дом для вас и вашей девушки.
Я усмехнулся:
– У меня, кстати, уже не…
– Есть у вас девушка. Сообщение было фальшивым.
– Так… так… а сейчас я почему должен вам верить?
– Вот! – сказала биолог со своей фирменной интонацией учёного, констатирующего факт, – не должны. Именно за этим мы вам сейчас раскрываем карты. Чтобы вы начали сомневаться в наших словах. Вам двадцать четыре, а вы всё ещё так доверчивы и открыты новым идеям. Верите взрослым, можно сказать. Но сегодня вам преподали урок. Урок в том, что вас могут взять – и нагло использовать. В качестве отмычки. В мирное время. Приличные люди.
Я
