принялся листать страницы.
«По характеру замкнут. В коллективе ведёт себя обособленно. Ни с кем не переписывается, учиться и работать не желает. На убеждение и примеры возвращения к честной трудовой жизни других таких же осуждённых не отзывается, к администрации и к её наставлениям относится с недоверием…».
«Согласился учиться в вечерней школе. Преступление своё осуждает, приступил к работе на производстве, но по-прежнему считает, что к настоящей жизни на свободе он уже не пригоден…»
«Впервые за два года выполнил на производстве месячное задание и был поощрён правами начальника отряда…».
Да… Тут всё было как в зеркале. Захотелось сейчас же посмотреть и на самого Пикулина, поговорить с ним.
Васильев вызвал дневального и попросил привести Пикулина. Спустя несколько минут раздался негромкий стук в дверь.
– Войдите, – откликнулся Васильев. В кабинете появился невысокий парень в тёмной хлопчатобумажной куртке и таких же брюках. Снял с головы фуражку, вытянулся у порога и чётко доложил, обращаясь к Васильеву:
– Гражданин майор, осуждённый Пикулин Игорь Константинович, статья 146, часть вторая, срок – семь лет, по вашему вызову прибыл.
– Проходите, садитесь, – пригласил его к маленькому столику Васильев.
Прежде чем сесть, Пикулин бросил на меня быстрый озабоченный взгляд. Чувствовалось, сообразил, что его вызов связан с моим присутствием здесь. Он присел напротив меня. Снова окинул быстрым взглядом. По всему было видно, что его тревожил мой штатский вид, и он никак не может догадаться, кто я и что мне от него надо.
– Вы уж тут без меня побеседуйте, – обратился ко мне Васильев. – А я вас пока оставлю. Понадоблюсь – нажмите кнопку на столе.
И вышел, подбадривающе кивнув Пикулину.
На мгновенье в кабинете воцарилась тишина.
─ Я из Рыбнинска. Следователь отдела милиции капитан Демичевский, – представился я Пикулину. – Мне нужно о многом поговорить с вами.
Он с ещё большей настороженностью вскинул на меня свои светло-серые глаза и тут же отвёл их в сторону. Весь его скованный вид подсказывал, что говорить ему со мной не очень-то и хочется. Нужен был какой-то подход, чтобы вызвать его на откровенность. Но какой?
– Курите? – спросил Пикулина и придвинул к нему пачку «Беломора».
Он повернул голову, молча вытащил из пачки папиросу, прикурил. Закурил и я.
Пикулин не смотрел на меня. Часто затягиваясь, косил глазами в угол. Папиросу держал не между пальцев, укрывал в кулаке, словно курил тайком или на ветру, в дождь. Кисти рук у него широкие, пальцы загрубевшие, по-настоящему рабочие.
И тут мне вспомнился разговор с его мастером.
– А вам привет от Хлебникова.
Голова Пикулина непроизвольно задёргались. Он недоверчиво посмотрел на меня.
– От кого,
