их просто чувствую. Серый я в плане стихов! Слушать могу. И чувствовать. Твои стихи очень чувствую. Мне тебя нравится читать».
(Уверения в «серости» сопровождают «простыни» подборок пронзительных, точных и гениальных по простоте стихов Заходера, Рязанова).
«…Я так тебе рад. И как же я люблю, как ты пишешь! Знаешь, бежит строчка, иногда прерываясь не пробелы, а взгляд бежит за ней, так же, как бежит сосудик под кожей, и нежно пальцем ведешь по нему… Ты видела когда-нибудь пластину с текстом? Зеркальным, по которому печатают, например, глубокой печатью? На нее наносят краску, а потом оно пропечатывается. А до этого текст набирают, буковка к буковке. Так было когда-то давно. Была профессия „наборщик“. Специальные пружинки внутри, которые делали выключку, отступы, большие и маленькие, шпации всякие… Вспомнилось, потому что твой текст для меня – вот такая пластина. Достается настроение откуда-то. Может, из прошлого… И эта пластина сама по себе очень красивая. Очень! И касаться каждой буковки, чувствовать ее изгибы, прохладу и одновременно теплоту… Чувствовать, что внутри бьется жизнь»…
«…Текст – особая материя. А твой текст – это многослойная материя. Твои тексты хочется взять за руки. Иногда они бегут вперед, несутся, порой суетятся, летят, и хочется дать им нежности и поддержки, уверенности какой-то внутренней. Чтобы они остановились и заструились так, как им свойственно, не торопясь, но достигая всего точно вовремя и в нужное место. Твой текст еще напоминает скульптуру. Только не вырубленную, а проведенную руками. Когда долго водишь ладонями, сначала материал полируется, а потом появляется форма. Изгибы, гладкие и не очень, бархатистые наощупь и совсем незаметные, по которым скользишь – и вдруг тебя ошарашивает неожиданным поворотом, в который даже можешь не вписаться. А когда выпадаешь – прикасаешься опять, и ощущение уже другое. И там, где уже были ладони – тоже. И все это еще и теплое, и дышит».
«Такое странное ощущение… Когда читаешь тебя – как будто кисточкой по очень старому рельефу, как в раскопках, пыль везде, и от кисточки она уходит, и рождаются грани – тут и там. Иногда сверкнет что-то и снова погаснет, а иногда станет четким – и вдруг исчезнет. Ты сложная. Ты меняешь свой рисунок. И вместе с тем очень интересная, только не просто. Там за смыслом есть форма, а за ней еще смысл – я про него. Не «откуда ты знаешь», а «почему смысл так совпал с тем, что я чувствую».
«Тебя читать очень хочется. Взгляд скользит и возвращается, чтобы скользить опять. Удивительно. Как будто, знаешь… вот бывает текст, который прочел – и он осыпался и исчез, остались несколько острых углов и все. А твой текст от повторений проступает. Как ты пишешь, «вести по нему и вести – не наводишься».
«Представляешь, если сейчас этот поток идет – потом он будет в десять раз плотнее? И картинки будут совершенно неприлично накладываться и вспыхивать друг об друга? Тогда любой наблюдатель сочтет, что это уже не сумасшедшинка,
