от отеков и беременности, но это была личность, и она готова была держаться за любую возможность и верить хоть в Черта, если это может хоть как-то помочь поправиться Елизавете.
Время на часах было двенадцать, приехала Мама и Папа, они втроем обнялись и тихонько всплакнув, забрали ее документы, больничный и побрели в детскую реанимацию.
Мужа она решила не дожидаться.
*****
Детская больница оказалась огромным зданием, в восемь этажей и при входе сидела строгая «техничка», которая потребовала одеть бахилы, записала их данные в журнал и гордо заявила:
–Вы не записаны, Вам надо по телефону надо было записаться. Не положено сегодня.
Пока родители что-то пытались объяснить, Аня подошла вплотную к этой женщине, и хоть ее живот еще не спал, вжала ее в стену и прошептала ей на ухо:
–У меня в реанимации девять дней дочь, я блин через такое прошла, чтобы родить. Я вообще могла уже умереть, и Ты мне сейчас хоть в спину стреляй, но Я пройду.
Пока побледневшая женщина приходила в себя, Аня кинулась к лифту, где ее подождали чьи-то родители. Они ей помогли пройти по лабиринту коридоров и найти реанимацию. После увиденной сцены на первом этаже, ее решили не о чем не расспрашивать и, показав, где находится нужная дверь, незнакомые люди деликатно удалились.
При входе надо было спрятать волосы и одеть почти операционный, закрывающий все тело халат, но Аня быстро с этим справилась, сама не понимая, как умудрилась застегнуть его сзади. У нее резко поднялась температура, стало невыносимо жарко. Выдохнув, она потянула дверь на себя. Она попала в другой коридор, все стены в детских картинках и изображениях малышей, грудничков. Врачи переходят от одного «кувеза» к другому, туда-сюда ходят медсестры, новоиспеченные родители с обезумевшими глазами передвигаются хаотично, но все воспринимается, как будто, так и должно быть. И не потому, что все дружно где-то в «подворотне» или на встрече с индейцами выкурили «трубку Мира» или «анаши», нет, просто здесь так близко чувствуется дыхание смерти, что все человеческие эмоции уходят на задний план, а в центре остается только ЖИЗНЬ ТВОЕГО РЕБЕНКА.
–Вы к кому, девушка?,-дернула за рукав Аню молодая мед. сестричка с голубыми глазищами и улыбнулась.
–Может Вас проводить?
Аня представилась, сбивчиво, вспоминая диагнозы Елизаветы, она показала паспорт. Руки начали предательски дрожать. Она стала крутить головой как сова, и понимая, как возможно все выглядит со стороны, постаралась взять себя в руки.
Входная дверь реанимации открылась, и вошел молодой Батюшка- Тимофей. Аня повернулась к нему и как-то глупо протянула руку для рукопожатия, вовремя спохватившись, она хотела было поцеловать ему руку, но он отстранился и улыбнувшись сказал.
–Вы, Мама Лизоньки. Давайте покрестим нашу крошку, и я пойду в Храм.
Аня знала, что потом он должен был покрестить детей ее уже бывшей соседки по палате Маши Ивановой.
–Да,
