мы не могли – у него все еще оставались друзья-одноклассники, которым он теперь шестерил. Но как раз один из них его и остановил. Миша Злой пробил ему в душу, и Саврас, согнувшись, упал на землю. Перемена закончилась, и мы пошли на урок ОБЖ (основы безопасности жизнедеятельности).
Уже значительно позже я услышу историю, которая многое прояснит, ее поведает мне, освободившийся из Икшанки – тюрьмы для малолетних, – Банан, который учился с Саврасом в одном классе. Саныч был такой нервный и злой не от хорошей жизни, однажды своими речами на уроке труда он достал Килю и Банана. Они скрутили его – а они могли это сделать – и прямо во время урока оттащили в пустой спортзал, где долго били ногами.
– А один, самый ебанутый, по имени Саврас, залез на баскетбольное кольцо и скинул на Саныча мяч для силовых упражнений, – рассказывал Банан.
Историй у Банана было немного, а рассказывал их еще меньше. Он был в авторитете, все его слушали. Говорил, что в Икшанке менты лютуют. За мат будешь висеть вниз головой на специальном турнике в тюремном коридоре (на продоле), а за жалобы и стоны тебя отлупят дубинками. Но тем не менее и там Банану удавалось ходить в шелковой темно-синей рубашке и курить «Парламент». Так что все было не так уж и плохо.
Со своими двойками я не слишком сильно выделялся из общей массы. Я вполне ладил с большинством парней и с девчонками, которые, как ни удивительно, были значительно симпатичнее моих бывших одноклассниц. Это продолжалось, пока в моей жизни не появился Корней. Высокий белобрысый парень из седьмого, он редко приходил в школу, а если появлялся, то не с целью посетить уроки, а разжиться деньгами. Доил он всех, независимо от возраста и даже физического преимущества жертв. Корнея в принципе все опасались. Со снисходительной улыбкой, разговаривал он вежливо и даже сочувственно, улыбался – но, стоило отказать ему в деньгах, неожиданно и очень сильно бил в голову. Так что обычно не отказывали – все знали, что терять ему нечего. Корнея уже хотели посадить в тюрьму, но его это не пугало. Дома его воспитывал старший брат, чемпион по кикбоксингу, но и тот, кажется, зря старался. Корней часто убегал из дома. Меня, как нового ученика, он заметил сразу. Как-то, после окончания урока, он дождался меня в коридоре на втором этаже. Деньги у меня были. Я отказался их давать, Корней улыбнулся, и в его улыбке читалось: «Ничего личного, парень. Просто везде, в каждой школе есть такой человек, который создает всем проблемы, – здесь, к сожалению, это я. Так уж получилось… Ну а кому бы другому быть? Захару, что ли? Он может, конечно, но у него оба родителя зарабатывают деньги, а у меня только брат кикбоксер – он добрый, а я злой. Так что давай не будем усложнять жизнь ни тебе, ни мне. Ты просто будешь платить. Хотя, поверь, мне и самому это не очень приятно». И я, прижатый к стене (Корней держал меня за грудки), все понимал, но вовсе не собирался становиться терпилой, которого потом все доили бы. Но и драться – я это инстинктивно чувствовал – смысла не было. Корней
