Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
по-отечески, – им нравилось, что я каждый день ходил гулять в горы и мог даже в самый сильный жар пересидеть всех в бане по-черному, которую дядя Сережа топил по выходным. Все уже выходили, а я сидел – мне это был несложно, я воспринимал это как своего рода соревнование. Сережа сказал однажды: «Парень выносливый», – и это многое значило. Мог и целыми днями сидеть на сеновале, на чердаке нашего дома, и просто смотреть на дорогу. Почти каждый день, рано утром, отчим ездил на единственном автобусе в поселок, на котором и возвращался часа в четыре. В поселке был магазин – всего один, и, поскольку продукты привозили раз в неделю на барже, а иногда и не привозили вообще, в этом магазине было довольно пусто. Зато там почти всегда было сгущенное молоко и вафли с джемом, которых я ждал. Отчима интересовала только водка, мне всегда хотелось сладкого, которого там было много, вот я частенько и сидел на чердаке, глядя на дорогу, по которой два раза в день проезжал автобус и два раза – автозаки, больше почти ничего. В автозаках привозили на работу и увозили с работ зэков. Синие грузовики с небольшими зарешеченными окошками в кузове. Зэки очень быстро реагировали на все изменения в окружающей их действительности, и они сразу заметили, что старый дом на отшибе деревни заселен новыми людьми. Проезжая мимо на скорости примерно 60 км в час, через небольшие окошки в кузове они глядели на меня. Я тоже смотрел на них, но мы никогда не обменивались какими-либо знаками или словесными приветствиями, и это повторялось изо дня в день. По отдаленному шуму мотора я уже знал, какая приближается машина. В иные моменты стояла абсолютная тишина, слышались только редкие всплески быстрой и вечно холодной реки Колвы. В один из таких дней, услышав шум двигателя автобуса, я спрыгнул с сеновала во внутренний двор нашего дома. Я проделывал это много раз, но в тот день мне не повезло. Ржавый гвоздь, валявшийся в траве, пробил резиновый сапог и вошел глубоко в ступню. Я сел на землю и выдернул его, затем хромая вошел в дом, снял сапоги. Мама, как всегда, побледнела – я вообще часто заставлял её нервничать. Так было, например, когда я сдружился с цыганскими детьми подо Псковом. Мы бросали старые охотничьи патроны в костер и бежали по полю врассыпную, чтобы сигануть в овраг до того, как взорвется капсюль. Или каждый раз, когда приходил домой с разбитой рожей, когда ей звонили матери других детей и говорили, что напишут на меня заявление в милицию, когда убежал из дома и заявил, что не намерен возвращаться. Теперь это происходило все чаще – я взрослел. Но с гвоздем – это был пустяковый случай. Пришел отчим и, набрав в шприц водки, промыл мне рану. Затем десантник Юра, квадратный и покрытый вытатуированными черепами в беретах, которые он наколол себе сам, сказал, что неплохо было бы, чтобы я еще накатил полстакана. Он рассказал историю, как в детстве босиком играл в футбол с гвоздем в ноге и довольно долго этого попросту не замечал:
– А потом думаю, чего-то бегается как-то хреново… Смотрю, а у меня гвоздь в ноге, ну, достаю, естественно, и дальше.
Мне
