стенгазету на Новый год. Он не отказался и нарисовал. На плакате был изображен Дед Мороз с мешком подарков и надпись: «Скоро, скоро Новый год… До него кто не доживет?» Его умственно отсталых одноклассников это нисколько не напрягло, а учителя оценили творческий подход и плакат повесили в коридоре. Но Киля никогда не смеялся над уродством своих новых одноклассников – как поступал бы тот, кто хотя бы на время хотел позабыть о собственном несовершенстве, – а Киля был красив и полноценен почти во всем.
Это он придумал на Саврасовы деньги купить пол-литра водки, пять литров пива и пойти в бильярдную, которую открыли в конце улицы. (Кстати, меня всегда забавляло в уличной жизни, что все происходило согласно первоначальному плану, продуманному до мелочей, и выполнялось безукоризненно.) Через полчаса мы втроем уже сидели на заплеванных ступеньках подъезда недалеко от бильярдной. В пластиковые стаканчики с пивом Саврас доливал водку. Я никогда так не пил – мне казалось, что я чувствую, как вращается земля под моими ногами, и, когда мы все выпили, устоять на ней было достаточно проблематично, но пацаны все равно потащили меня в бильярд. По дороге меня стошнило на Саврасовы кроссы и только после того, как Киля купил жетоны, а Саврас пива, меня уложили на одну из лавочек, что стояли возле стен. Комната со столом для пула, низкой лампой, в клубах дыма от дешевых сигарет, с двумя пьяными отморозками, играющими на сто долларов, которых у них нет, и вкус блевотины во рту – все это крутилось, как адская карусель, и было лучшим аттракционом в моей жизни. Я слышал удары шаров и рассуждения Кили о том, как он будет бить ебало Саврасу, если тот не отдаст ему денег в случае проигрыша, и издевательскую ответную фразу Савраса: «Вы бы сняли пиджачок, гражданин начальничок». На меня они редко обращали внимание, как будто все, что со мной происходит, – это нормально. Тогда они представлялись мне проводниками в загробный мир, а их спокойствие подкупало. «Классные парни», – подумал я и уснул.
Мы стояли друг против друга, я улыбался и смотрел ему в переносицу, как учил меня отчим, а он смотрел мне в глаза. И пока его что-то сдерживало, он не бил. Я был готов нанести удар в любую секунду, хотя твердо знал, что у этого чеченца больше шансов выйти победителем. Он был диковат, хорошо физически подготовлен, умел даже садиться на шпагат на двух стульях и мало понимал по-русски. Его взяли в наш класс неделю назад, как раз когда я слег с температурой, и за это время он успел закошмарить весь класс. Его звали Магомед, он был из нас самым крупным, со дня на день у него должна была начать расти борода, и глаза его всегда были «в кучку». В общем, казалось, что еще вчера где-нибудь под Грозным он ставил растяжки и отрабатывал лоу кики на пленных. Его все боялись, и это доставляло ему удовольствие. Когда я вновь пришел на занятия, я просто не понял его юмора, и стрелка была забита. И вот теперь мы – собрался почти весь класс, в котором я не был самым смелым, – стояли за школой. Я чувствовал, что этот парень настроен
