Первым чуть проще: доступен чай и тамбур, где можно курить и смотреть в окно. Второй класс – это состояние повышенного внимания со стороны персонала, одно неверное движение переведет тебя в третий. Третий – это тугие ремни и накачка аминазином в таких количествах, что по состоянию ты ближе к багажу, чем к живому пассажиру купе, с перспективой проехать в таком виде весь маршрут. Проблема третьего класса еще и в том, что нередко именно те, кто путешествует таким образом, становятся самыми заядлыми странниками.
Фрагмент памяти 6
Спустя сутки из палаты для буйных меня перевели в четвертую после косметического ремонта. Мне «повезло» въехать в нее первым – впрочем, думаю, что первым там поселился запах сырого постельного белья. Я занял место у окна, за шкафом. Когда не хотелось никого видеть, я мог лечь головой к шкафу и смотреть в окно. Если же становилось совсем скучно, можно было переместиться и смотреть, как медсестры ходят по коридору, и слушать обрывки их разговоров о доме и новостях из телевизора, что было единственным отголоском того мира, в котором я пребывал раньше. Судя по их болтовне, местечко тоже на любителя.
По ночам в палате выключали свет и я слушал тяжелый храп шизофреников – видимо, сердце не сходит с ума и чувствует, в какой западне оказался его носитель. По храпу пациентов можно смело предположить, что их сердца перегружены. Вероятно, для многих из них очередь за бесплатной таблеткой подходит к концу. Сначала я пытался читать в темноте, при свете фонарного столба с улицы, древнекитайскую поэзию. На третьей странице сдавался и закрывал книгу. Хотя суть этого чтения – верный рецепт не оказаться здесь. Раньше я этого не замечал.
За сложностью каллиграфии и внешней простотой формулировок кроется то, что принято называть «глубинными смыслами». Но, чем глубже ты ныряешь в поток своего сознания за древней поэтической мыслью, тем сильнее теряешься при всплытии. Попытка понять – вот явный признак отклонения: если не чувствуешь сразу, не стоит лезть в это дело. При таком подходе все учение проходит мимо. Здесь применим исключительно противоположный метод – поверхностный и лишенный симпатии к седобородым старцам. Тогда-то и приходит понимание: китайцы циничны, китайцы злы, у них племенное сознание, они никогда не умирают, их эго не погружено в одну биологическую особь – оно продолжается в фамилии. Квадратик, две черточки, нисходящая кривая, рассекающая треугольник. Династия Тиань, смерть сотен тысяч предков на плантациях и фабриках, упорство на пути к смерти, выраженное в каллиграфическом знаке, от отца к сыну. Их древние книги – это диверсия в культуру европейца и всякой единицы самосознания. Подмена индивидуального разума разумом коллективным, но выраженным от первого лица – мудреца с седой бородой, изначально вызывающего доверие своим опытом, аскезой и тем, что его философское наследие сохранилось в веках. В итоге они вторгаются в сознание, как паразиты из китайских чаев для похудения, что пожирают организмы
