от комплиментов и красноречивых слов. Он хотел мне угодить, а я стеснялась, выставляя напоказ свою застенчивость. Мне было стыдно. Я не умела скрывать муки совести.
– Я заходил к тебе на днях, – сменил Джон тему разговора. – Твоя подруга сказала, что ты погрязла в бытовых проблемах, как в трясине.
– Прям так и сказала?
– Ну пусть не так, но приблизительно.
– Это правда, – замялась я, прекрасно зная, что та неделя выдалась невыносимой. – Мой любимый был болен. Мне пришлось две недели провести вмести с ним в конюшне.
– С любимым в конюшне?
Джон округлил глаза, но не сердито.
– А ты поверишь, если я скажу, что у меня есть лошадь?
– У тебя есть лошадь? – удивился Джон.
Я утвердительно кивнула головой.
– Интересно, – задумался он. – Чего ещё я о тебе знаю. А я уже, стало быть, заволновался. Видишь, на моём лице всё написано.
Джон сморщился, и на лбу образовались складки.
«Ты очень милый, Джон Уилсон», – хотела я сказать, но эта фраза так и застряла у меня в горле. В ответ я махнула рукой, как бы говоря: да брось ты, и перевела взгляд в сторону.
– Потом я снова заходил, – продолжил он, – но никого не оказалось дома. В общем, до этого момента, пока не встретил тебя здесь, я несколько раз к тебе наведывался. Не зря судьба нас сводит снова.
Я замешкалась, потому что была вынуждена лгать, и от вранья мне стало дурно.
– Странно. Аннет мне ничего не передавала. Последнее время у неё много дел. Она стала забывчивой, – пробормотала я дрожащими губами и скривила их в улыбке. Я не умела обманывать. Для меня это всегда было чем-то постыдным. Никогда не могла подумать, что окажусь в подобной ситуации. «Я только всё порчу, – думала я. – До чего же противно уличить себя во лжи».
Джон наверняка заметил изменения в моём поведении с высоты своего опыта. Он был меня на одиннадцать лет старше, и это объясняло многое. О том, что я вру, можно было сразу догадаться по прерывистой речи, неуверенным жестам, заторможенной мимике. Все признаки обмана были на лицо. Сначала Джон смутился и замер в недоумении, а потом с минуту помолчав, прикинулся, что ничего не понимает, и сделал свой коронный взгляд. Он начал строить глазки и шутить, чтобы с помощью шуток разрядить неловкость. Мне думалось, что в глубине души он уяснил, что если я тогда смолчала, то, значит, так мне было нужно. Внимая моим тяжёлым вздохам и довольствуясь враньём, он не задавал вопросов и не просил меня объясняться. Наверное, потому что мы были мало знакомы, а он хотел большего и был предельно осторожен в выражениях, боялся нагрубить или, ещё чего хуже, обидеть.
– Можно я тебя поцелую? – вдруг спохватился он, и меня как громом сразило.
Не возражая, я подставила ему щеку, затаив дыхание. Сначала поцелуй его был дружески скромным. Мне и в голову не могло прийти, что он решится обхватить меня руками и поцеловать прям в губы. Это был мой первый страстный поцелуй с человеком меня старше. Он явно успел попробовать
