не пересоли, – предупредил Серёга. Он намекнул на картошку, которую Толя жарил на днях и посолил два раза.
Петя Волков вошёл в 512-ю, когда каша варилась полным ходом. Ниже среднего роста, нехилый в плечах, нос картошкой, маленькие острые глазки, белобрысый он за знаниями в Новосибирск приехал из деревни. В те времена бытовала на радио песня: «Деревенька моя, деревянная дальняя». Были в ней ещё и такие слова: «Родная моя, деревенька-колхозница». Песня точь в точь про Петину родину. И деревянная, и колхозница, и дальняя. Но учили в «колхознице» подрастающее поколение основательно. Петя без проблем сдал вступительные экзамены в институт, без потерь прошёл сито первых сессий, прочно утвердился в статусе студента. Отличался он цепким умом, упрямством и угрюмой прижимистостью.
– Что ж вы хотите, – объяснял свою скаредность Петя, – во мне течёт не голубая дворянская кровь, а примитивно крестьянская. А мы, крестьяне, люди расчётливые.
В институтской общаге едва не каждое второе сердце гоняло крестьянскую кровь, но у Пети была она чересчур сдобрена дрожжами расчётливости. Петя не то, что слишком любил деньги, он страшно не любил с ними расставаться. Отсюда был не прочь задарма поесть, выпить. Понимал в себе эту не поощряемую окружающими черту, старался скрыть, да натура брала своё. К «крестьянской» слабости Пети относились кто с осуждением, кто с сочувствием, кто с юмором.
Петя не был один к одному с известным персонажем поэмы Пушкина «Скупой рыцарь», вносил свою долю в общежитский колхоз. После зимних каникул обязательно привозил из «деревянной» своей деревни гуся, его ели всем этажом, рюкзак картошки, шмат сала площадью в квадратный метр. Бывало, с оказией присылали Пети родители добрый кусок мяса. И тогда Петя был на коне, вооружался кухонным ножом:
– Мужики, – отдавал команду, – с вас керосин, а я жаркое забодяжу из свеженинки.
«Керосин» в переводе со студенческого жаргона – спиртное.
Петя, не жалея мяса, картошки, лука, моркови и «забодяживал» огромную сковороду жаркого, устраивал объедаловку.
И всё же Петя был уникум.
Напомним, студенчество наших героев пришлось на конец шестидесятых годов прошлого века, начало семидесятых. Советская торговля не предлагала широкого разнообразия табачных изделий. Лучшими сигаретами считались болгарские с фильтром: «Ту-134», «Стюардесса», «Опал». На прилавках они не залёживались, тут же сметались заядлыми курильщиками. Зато постоянно была в наличии «Шипка», тоже болгарские, но без фильтра и цена доступнее – четырнадцать копеек. Отечественная табачная промышленность в большим объемах выпускала термоядерные «Прима» и «Астра». Для профессионалов. Покурил, так покурил. Особая статья табачного рынка – вьетнамские сигареты. Торговля предлагала их несколько видов, какой ни возьми – откровенная гадость. Не исключено, вьетнамцам в непроходимых джунглях в условиях войны с Соединёнными Штатами вполне подходили. Сибиряки плевались, попробовав табачное изделие, выпущенное братским народом. Замечательный вьетнамский бальзам «Звёздочка»,
