когда же еще пить кофе, если не утром? – но уверенно, словно была убеждена, что все разумные люди пьют кофе только по вечерам.
И чего ей от меня надо? – подумал Эрвин. Неужели Латинист прав и это потенциальная невеста, которая пришла посмотреть на меня и показать себя?
Он промолчал, не зная, как вести разговор, и надеясь, что гостья возьмет инициативу на себя, однако та не спешила, сидела, качая ногой и бросая на Эрвина весьма бесстыдные взгляды. Потом она сунула руку в карман халата и вытащила пачку сигарет.
– Асмоловские, – сообщила она гордо, словно это был какой-то особенно дорогой и редкий сорт.
Эрвин огляделся в поисках спичек, но Ирина опередила его, вытащив коробок из другого кармана. Ловким движением она зажгла спичку, закурила и выдохнула густое облако дыма.
– А Сочи – красивый город, – сказала она вдруг ни с того, ни с сего.
Наконец Эрвину представился повод завести светскую беседу.
– Расскажите, чем он хорош. Я там не разу не был.
Вопрос застал Ирину врасплох, она сгорбилась и после долгого обдумывания ответила:
– А что тут рассказывать, самому надо видеть.
– Да, но везде ведь побывать не успеешь, – вздохнул Эрвин. – Потому я и люблю слушать рассказы про дальние края. И читать путеводители. Когда Флоберу надо было описать какой-то город, в котором он сам не был, он всегда опирался на путеводитель.
Ирина посмотрела на него с подозрением.
– Флоберу?
– Ну да, знаете ведь автора «Мадам Бовари».
Но эта тема, кажется, собеседницу не заинтересовала, во всяком случае, она не торопилась ее развивать, покачивала ногой и курила, стряхивая пепел прямо в полупустую пачку.
– А у нас, – сказала она наконец, – недавно открыли новый ресторан, на улице Энгельса, рядом с универмагом.
Ресторан Эрвина не привлекал, но он решил воспользоваться случаем, чтобы ознакомиться с ростовской топографией.
– А вы можете сказать, где находится Большой бульвар? – спросил он.
Этот вопрос застал Ирину врасплох.
– Большой бульвар? – переспросила она потрясенно, словно впервые слышала это название.
– Мои родители когда-то жили в Ростове, – продолжил Эрвин, – как раз на Большом бульваре. И я, поверите или нет, родился там. Очень давно, конечно, еще в царское время, – добавил он смущенно, поскольку это указывало на его возраст, по сравнению с ирининым, мастодонтский.
Ирина стала смертельно серьезной, она сдвинула брови, словно пытаясь изо всех сил вспомнить, где же находится улица, на которой родился гость издалека, и Эрвин только сейчас заметил, насколько скуласты ее щеки и низок лоб. Вместе с диким, замкнутым взглядом это выдавало буйный, необузданный нрав, и Эрвин вспомнил, что именно так отец казачек и характеризовал.
Вдруг во взгляде Ирины появилось облегчение, и она снова широко улыбнулась, показав золотой зуб.
