сказала бы, когда в ней поселилась эта вечная, неизбывная тревожность.
Может, когда она, маленькая и неумелая, старательно выводила в прописях непонятные кривые каракули под гневный, визгливый материнский крик.
Может, когда пьяный отец в приступе необъяснимой ярости швырял по кухне табуретки, а ей казалось, что каждый следующий удар может прийтись по беззащитному мягкому маминому телу.
Может, когда счастливые самоуверенные одноклассники зло смеялись над тихой неуклюжей девочкой, прятали тетради и учебники, заставляя её краснеть и растерянно бродить по классу, заглядывая под парты, под нетерпеливым ожидающим взглядом равнодушной к детским проделкам учительницы.
Теперь это было не важно. Важно, что с тех пор она никогда не была спокойна. Её настороженное сознание постоянно улавливало возможную опасность. С крыши могла упасть сосулька, на переходе могла сбить машина, в подъезде мог поджидать маньяк, она могла просто страшно заболеть, упасть с крутой лестницы или потерять кошелёк. Как, несмотря на всё это, она смогла прожить сорок пять лет и даже стать не последним человеком в огромном пугающем городе, Валерия сама не понимала.
– Лер, ты не против?
Валерия вздрогнула, оторвала взгляд от чёрного проёма окна.
– Что? Прости, я задумалась.
– Устала? – понимающе покачал головой Дима. – Хочешь, сделаю массаж?
– Угу, – довольно закивала Валерия, поспешно укладываясь на диван. – Так что ты там говорил?
– Мы завтра собираемся в клуб, сессию отмечать. Ты не против? – повторил он, бережно разминая её плечи.
– Да нет, иди себе. Кстати, в понедельник у Липатова показ, весенняя коллекция. Ты пойдёшь?
– Конечно! – восхищённо воскликнул Дмитрий.
Лера усмехнулась в мягкую обивку. Наверняка мальчик теперь до самого понедельника не будет спать спокойно. Лера знала обо всех его наивных, амбициозных мечтах. Поначалу они её здорово умиляли.
Димка хотел стать художником. И не просто художником, а таким, за чьими картинами охотятся коллекционеры, кого с восторгом зазывают на европейские выставки, кого караулят поклонницы у подъезда…
Он честно шёл к своей мечте, уже четвёртый год обучаясь в Академии искусств. Стоит заметить, учился он самозабвенно, сессии сдавал без хвостов и в целом подавал определённые надежды. Как прямо, в свойственной ей беспощадной манере заметила Валерия, он мог чего-то добиться, если бы не считал себя гением.
Например, мог бы рисовать декорации или картинки в детские журналы. Или рекламные плакаты. Да мало ли что может делать человек, который имеет определённые способности и не считает их чем-то из ряда вон выходящим, достойным только заоблачных высот. Но Дмитрию нужны были именно высоты, не меньше. Поэтому он прилежно учился, упорно размалёвывал холсты сюрреалистическими пейзажами, отказывался от недостойных его подработок и без всяких угрызений
