А вокруг – цыканье языков, ха-ха и барабаны позора.
Вот… Слышали? В голове шум начинается… Раскаянье, раскаянье! Больше водку в рот не впущу, а то такое сейчас расскажу… Язык свой надо под контролем держать, как ядерное оружие.
Под влиянием водки у меня в груди распускались черные цветы… Джинны, то есть инстинкты, превратили мои кровеносные сосуды в духовые инструменты и выдували из них траурные слизистые звуки…
Я вдруг увидел кабинет как бы чужими, надетыми по ошибке глазами.
Он стал большим, как площадь. Доска с нардами взлетела и огромной деревянной бабочкой стала биться в окно.
Хуже всего, что оттуда, из окна, невзирая на задвижку, стали заходить люди, и на губах у них шевелилась песня.
Сердце так и ошпарило страхом.
Они шли, как императорские пингвины из старинной телепередачи моего детства.
Я знаю, кто они. Они – это я; вместе мы – люди листопада.
Листопад этот обрушился на нас в то первое лето без воды. Всё, что росло, вдруг стало желтым, ветви плодовых культур сделались похожими на сборище старых газет.
В день летнего солнцестояния мы наблюдали листопад.
Женщины собирали листья и читали молитву. Они просили, чтобы листья воскресли из мертвых. Одна женщина укололась о тело мертвой пчелы. Над пчелой тоже прочитали молитву.
За ними по горячей пыли шли дети, прося дать им воды. Одна добрая женщина, у которой в груди было молоко, стала поить им детей. Они лезли к ее груди, чужие дети, они искусали своей жадностью ей всю грудь, женщина упала на сухие листья и стала отгонять всех ногой. У нее начался жар, она крикнула: «Пейте то, чем вы мочитесь!» Потом заплакала и сказала: «Нет, не пейте это».
А Председатель с Агрономом заперлись в сельсовете. О том, что они живы, мы узнавали только по звуку падающих из окна пустых бутылок.
Не в силах вынести этот позор, мы, мужчины, ушли из села. Мы ушли в мир, чтобы принести из него воду. Остались старики и мальчики без усов. Мы боялись, что они умрут и обмыть будет нечем.
Когда через два дня мы вернулись, оказалось, что кто-то приходил в село и всех напоил. Старики подтвердили. Один сказал: «Это были граждане ада, и вода, которую они нам принесли, была водой ада». Кто-то спросил: «Разве в аду есть вода?» – «Есть, – подтвердили старики. – Это вода, от которой еще больше хочешь пить, и если выпьешь ее много, умрешь от жажды».
Они больше не приходили. Мы называли их «люди листопада». Иногда мы называли так себя. Зло превращалось в добро, и обратно, не меняя своей химической формулы. Как игра в нарды: белые и черные кости меняются местами. Любимое развлечение Председателя.
10
Ад закончился. Люди забрали свою песню и ушли.
Я потянулся плачущими пальцами к графину с водой.
Но воды не было. И здесь – воды не было.
Во рту ворочался и кусался соленый огонь. Язык был не моим, приклеен
