не только есть схема. В юности я работал электриком.
Чистейшая и очень вовремя подвернувшаяся правда. Я вырос в приюте и до того, как стать более-менее известным художником, освоил то, что мне давалось легче всего – работу электрика. Я работал днями и ночами и неплохо держался на плаву. Розамунд выглядела так, словно вот-вот спросит: неужели Вы все помните?
– Это замечательно, мне действительно повезло. Кстати, я и не думала спрашивать, помните ли Вы что-то из своей предыдущей работы. Я уверена: помните. А чем Вы занимаетесь сейчас?
– Никогда не встречал людей, способных читать мысли. Чем Вы занимаетесь?
Я действительно был удивлен и немного сбит с толку. Розамунд, напротив, излучала уверенность и спокойствие. Она, редко и неспешно моргая, смотрела мне в глаза своими огромными темными…Что за мальчишеские мысли?
– Я психотерапевт, – коротко сообщила она.
– Я слышал, ирландцы не поддаются психоанализу.
– Да, распространенное мнение, хотя моя работа – немного по другой части. Тем не менее, они искренне пытаются себя в этом переубедить.
– Не легко, наверное?
– О, еще как, – улыбнулась она. – И все же, как насчет Вас?
– Ах, да. Я художник. Точнее, оформитель или иллюстратор, как будет угодно. В общем, картин давно не пишу.
– Это очень интересно, – ее голос излучал живой интерес. – Я могла где-то видеть Ваши работы?
– Нет, не думаю. У меня было несколько неплохих полотен, когда я жил в Нью-Йорке, и они разошлись по частным коллекциям. Звучит красиво, но на самом деле они, скорее всего, украшают подсобные помещения.
– Жаль. Насчет схемы…я могу взять ее у Вас на некоторое время?
– Можете взять ее хоть прямо сейчас, она висит на стене, в холле.
Розамунд, немного помедлив и поморгав, уже чаще, все с тем же интересом и некоторым недоумением, ушла в холл. У меня на стене, в рамке под стеклом, действительно висела схема электропроводки. Я вручную скопировал ее с настоящей схемы, просто от нечего делать, добавил обрамление с завитками, искусственно состарил бумагу и вставил в рамку. Схема, имеющая исключительно утилитарное назначение, выглядела завораживающе.
– Ого, это Вы сделали? – Розамунд вошла в кухню со схемой в руках. – Похоже на послание внеземного разума.
– Вы проверяете, не сумасшедший ли я? – попытался я пошутить.
Розамунд широко улыбнулась, от уха до уха. Вот уж не думал, что человек ее профессии может так спокойно и искренне улыбаться.
– О, нет, люди мне сами об этом рассказывают. Все эти схемы…я ничего не смыслю в электрике, они действительно кажутся мне внеземными посланиями.
– Не беспокойтесь, я все объясню. Но только за чашечкой кофе, он почти готов.
Розамунд оказалась прекрасным собеседником. Может быть, она и не разбиралась в схемах, но была умна и, в силу ли природной проницательности или профессии, была тактична и очень точна в своих суждениях.
Я
