но Аркас все еще ничего не видел кроме неровных выступов, чугунных шишек и обвисших кабелей. Им пришлось перейти по останкам башни подъемного крана к противоположной стене и ступить на толстенную ржавую трубу. Никасу стало совсем не по себе. Держаться было не за что, ветер нападал и толкался как хулиган. Пригнувшись и разработав не слишком красивую, но практичную походку для широких труб, журналист едва поспевал за буднично шагающим Альфой.
Отсюда реку было видно особенно хорошо. Деньги размокали в крови, черные разводы нефти вытягивались струнами, скручивались в хаотичные узоры.
– Это идея материализма человеческих ценностей? – спросил Никас, стуча зубами. Тугие порывы ветра бросались ему в ноги. – Иррационального сравнения жизни… ох… Жизни и проходящего богатства?
Альфа застыл в ожидании человека. Услышав этот вопрос, он неприятно заклокотал.
– То, что ты видишь, вовсе не идея.
– А что же это?
Он дождался пока человек доползет до него и ступил чуть в сторону, опершись рукой о боеголовку выступающей из стены баллистической ракеты.
– Это лишь малая ее часть.
Никас глядел вперед, и сердце его холодело и сжималось в одну бесконечно малую точку.
Кроваво-денежный поток с ревом срывался вниз в пенный прибой тяжелой бурой массы. Водопадов тех был не один и не два, они падали вниз, то тут, то там, сбегая из ущелий. Это был океан отвратительной жижи, крови гноя, ржавый металл варился в нем как капустные листы, размягчаясь и тая. Острова из сросшихся кораблей, танков, военной техники и тощих обезображенных тел окатывали жадные волны, слизывая с них слой за слоем.
Шел нескончаемый шторм. Вечная война. Оплавившиеся пушки били гигантскими снарядами. Те поднимали устрашающие волны, одну за другой. Вспышки слепили, колыхалось дьявольское варево, острова разрушались, но поднимались новые, потревоженные взрывами. В воздухе кружили клинья боевых самолетов. Они выпускали лестницы бомб и тут же падали вниз, словно пчелы оборвавшие жало. Неисчислимые армии бросались друг на друга, топча железо и сталкиваясь бортами кораблей. Их разрывала безумная стихия войны, раз за разом, однообразно и жестоко. Вместо крови брызгала вода. Обыкновенная вода. Ничего не стоящая, она быстро впитывалась в щели, стекала по ложбинкам и трещинам вниз.
Небо было выложено асфальтом. С него, словно осиные гнезда, свисали озаренные неоном многоэтажки. Небоскребы и башни, укрытые желтоватым, хлористым смогом. Его разгоняли и перемешивали улыбчивые колоссы в полицейских касках, увешанные рекламными баннерами и атрибутами религий. Они бродили по улицам, заглядывая в окна, и постукивали по стенам золотыми дубинками. Город был нездоровым, его трясли спазмы, словно зверя умирающего на дне канавы. Крупная дрожь выбивала из него прах, мусор, высушенные тела. Иногда было видно, что фундамент мегаполиса обложили какие-то отвратительные раздувшиеся существа. Серые личинки, грызущие открытые раны человечества.
А где-то на горизонте,
