зиял zero! Новозеландский хедж-фонд на другом конце света сдвинул кросс-курс, и его депозит стал прозрачен, как окна утренней непоседы из дома напротив.
Сколько минуло с той поры? Сколько было погонь, бешеной скачки за ускользающей прибылью…»
Дым стал горчить, попал в глаза, он ткнул сигарету в пепельницу, отстранился от окна и своих мыслей.
Жена спала безмятежно, распущенные волосы были рассыпаны по подушке. Он всегда завидовал ее способности быстро засыпать.
Внутренняя тревога волной накатывала и не отпускала. Не помогал отвлечься, а только раздражал телевизор с его неиссякаемым потоком нелепых сенсаций, музыки, фигур на экране.
Оставалось мерцание экрана компьютера, окутанного сетями интернета, как космической пылью, сотканной из череды новостей и вереницы событий.
Потребность получения и дальнейшая обработка потока информации, когда мысли в сознании текут по реке сводок и результатам сделок. Выброс адреналина с открытием позиции, предвкушение от осознания правильности выбора или всплеск негатива от неудачи, подавляемые усилием воли.
Окружающий мир сужался, звуки пропадали, исчезая по сторонам. Они шелестели за невидимыми, плотными стенками коридора, который образовывал вход в иное пространство. За экраном монитора оно раздвигалось, пройдя сквозь сеть графических изображений, перепрыгивая через столбцы японских «подсвечников» и ломаных кривых линий, оказывалось в любой точке земного шара.
Находясь в сумерках квартиры, он переносился через волны двух океанов, где на восходе солнца, первые теплые лучи коснутся крыш Новой Зеландии. Двигаясь в потоке, отразиться от зеркальных стен высотных зданий Сиднея и Мельбурна. Покружив, удерживаясь в вихре новостей и сводок, развернуться и на подъеме перемахнут черноту Мариинской впадины.
Взмоют пред подножием Фудзиямы, вдохнув аромат цветущей сакуры, развернуться и рванут пелену скороговорки информационных агентств, увернутся от частокола иероглифов токийских сайтов и форумов.
Миновав прибой береговой линии, с ветром перекинутся через буруны Охотского моря, чтобы кинуть взгляд на картину горестного порта Ванино. За ним – простор, сверкающий горными хребтами Великого Севера с деревянным крестом над могилой запоздалого викинга Витуса Беринга.
Понесутся над электропроводами Транссиба. Вдоль гребенки шпал, почти задевая верхушки сосен, тянущихся к небу с вершин бесконечных сопок, задыхаясь от видов, ощущений, необъятности расстояний, перемахнут через простор Сибири с редкими городами и нитками немногочисленных дорог. Великое пространство останется туманом у земли, все выше несется информационный поток, не знающий ни границ с таможнями, ни правил, состоящих из запретов.
Насупленный Урал встретит древним безразличием. Чусовая блеснет гладью воды, стая птиц просвистит крыльями над ней.
Дым доменных печей сталелитейных заводов Приуралья сменится ширью Волги. Степная кобылица, пришедшая на водопой к омуту притока, шумно
