подожженных машин, глумливо называемые в прессе «автобарбекю», освещали окрестности с притихшими домами горожан. Паразитирующий сброд, всегда недовольный всем, присоединился к молодчикам восточного происхождения. Машины с жандармами, бронированные грузовики спецназа патрулировали улицы.
Париж затих. Из старых подвалов полез липкий страх . Квартал затаился, люди внимательно слушали обращение президента к нации, внимали политикам, читая первые полосы газет, листая новостные сайты.
Внезапно приехал русский. С беззаботным видом переступил порог вестебюля, поздоровался с Клодом. На ломаном французском мимоходом поинтересовался о делах. В девятом часу вечера он прошел через парадное, вертя на пальце ключи.
На нем был дорогой черный костюм, белоснежная сорочка. Длинный плащ он держал перекинутым через руку.
На улице было тихо и безлюдно, Клод закрывал подъезд рано, но не покидал своего наблюдательного пункта за стеклом до поздней ночи. Вечерний Париж был придавлен смутными ожиданиями.
«Сумасшедший! Куда можно ехать в такую тревожную ночь? Надо быть безрассудным до безумства!» – думал Клод, закрывая двери подъезда.
Он решил дождаться возвращения, почти не отходил к себе, прислушиваясь к звукам улицы.
Поздним вечером у парадного раздался шум мотора. Колокольчик звякнул, кто-то топтался у входа. Плащ нелепо держался на плечах у визитера, подрастерявшего свой шарм. Он недоуменно смотрел на консьержа, прошел в центр холла. Тесьма от бабочки свисала из нагрудного кармана, под мышкой он держал бутылку дорогого вина. Ситуация становилась комичной, вид русского располагал к этому, лишь многолетняя выдержка не давала вырваться чувствам.
– Камрад! – проговорил визитер, певуче и непонятно добавил – Дай, Джим, на счастье лапу мне! Давай с тобой полаем при луне!
Нетвердой походкой прошел за стекло перегородки к маленькому столу. Осторожно сдвинув в сторону телефон, брякнув донышком о столешницу, подмигнул и погрозил пальцем.
– Момент! Айн момент! – бросил перед тем, как двери лифта закрылись.
Ночной визитер возвратился, держа в руках фужеры, большую жестяную банку синего цвета и бутылку дорогой водки.
– Закусим?
У Клода не хватило решимости отказать. Он не знал, как вести себя в такой ситуации, ведь она не могла произойти в этих стенах.
Русский разложил хлеб, водку и икру. Целую банку черной икры! Проворно вынул из кармана склянку с огурчиками.
– Прошу к шалашу!
Получалось так, что первую фразу он говорил для себя. Потом спохватывался, добавлял на французском или английском языке, иногда использовал немецкие выражения. Налил почти по полной, залихватски чокнулся с фужером Клода. Было четверть пятого. Утро только-только опускалось на город. За много лет своей безупречной службы Клод впервые нарушил правила, решил рискнуть и поднял фужер.
– Хороший
