крысу не отняли, и успокоилась.
Вышло правильно, и нынче душа зверушки отлетит далеко, к крысиному королю.
Листик наблюдала за погребением, прислонившись к дереву спиной. Возможность короткой остановки смиряла с чужими странностями. Дина Яновна приняла пакет, поднесла документ к самым глазам.
–Ирина Гольдштейн. Членовредительство. Елена Смурова. Соучастие в ограблениях. Ангелина Листопадова… – улыбнулась одними губами, без намёка на смех, – Любопытно. Ангелина нам пригодится особенно, – косой взгляд царапнул Листика мельком.
Ёлка уловила смутившую странность сразу. Но загнала догадки в себя. Уверенная повелительная жёсткость тона читающей не нравилась ей в упор. "Привыкла тут распоряжаться…".
–Сами дальше проводите? А то время послеобеденное. А мне назад, в управление, вы же понимаете…– конвойный улыбнулся просительно.
–Регламент, – слова казались жестяными на ощупь, как те игрушки, что кидал в Ёлку нетрезвый папаша, – С рук на руки директору. Я библиотекарь. Собираю, систематизирую, выдаю книги. Не более. Пойдёмте. Если боитесь после идти к реке один – провожу.
Конвойного идея обнаружить Дину Яновну спутницей отчего-то ввергла в краску. Он отодвинулся ближе к девочкам.
–Благодарствую… это… вот… поймём… разберёмся…
–Не хотите, как вам угодно. Обратно проще, чем сюда. Деревья не обидят, они смирные. За поскребушков не ручаюсь.
Скрая девушка оправила рукав, манжета которого показалась со стороны куцей. Не то оборванной, не то обгрызенной. Посмотрела на девочек поверх очков и проговорила тихо и как-то подчеркнуто ехидно:
–Гольдштейн, Листопадова, Смурова. Не отставать. Листопадова, вас касается особенно. Гольдштейн, оставьте в покое крысу. Это чужая еда. Вообще отучайтесь закапывать сами. Накажут же, вам не понравится.
Ёлка ждала, что сейчас заденут и её. Тогдп можно будет выдать в ответ что-то дерзкое и смешное. Но Дина Яновна, прекратив отчитывать, сошла с тропинки на лужайку. Девочка Ëлка еë не интересовала. Нырнули в коридорчик промеж деревьев, тянущийся пару сотен метров. То ли тут находилась бывшая часть господского парка, нынче запущенная и дикая, то ли березы и осинки умудрились сами выстроиться двумя ровными рядами. Ириша прикасалась ладонями поочередно к стволам справа и слева. "Раз. Два. Три. Четыре"– счёт до десяти привычно делал мир своим. Ёлка пинала шишки беззаботно, ровно до тех пор, пока мысль, что они тут делают – хвойных деревьев и в помине нет!– не стукнула по затылку увесисто и точно. Выбрались к плетню. Низенькому, по грудь малорослой Листику, такому частому, что ничего не разглядишь насквозь. С той стороны донёсся энергичный повизгивающий лай. За плетнём остановились у аккуратно отделенного от двора натянутыми веревками участка. Внутри были камни и плиты (на некоторых – только фамилии и даты, на некоторых – ещё и рисунки), пара покосившихся крестов и статуя в виде коленопреклоненного ангела, грязно-белая, похожая на мраморную. У пары холмиков
