и подвинулся к ней. – Почеши ещё за ушком.
– Откуда ж ты здесь взялся? – спросила бабушка Прасковьюшка. – В наших краях давненько змиев не было. Жили, не тужили, а теперь пойдут неприятности.
– Неправда! – дракончик перестал жмуриться. Правая голова сердито сверкнула ярко-зелёными глазами. – У вас за озером гадюки живут. А я добрый и от меня бывают токмо приятности.
Бабушка Прасковьюшка рассмеялась, и это ещё больше разозлило Змея. Он умоляюще посмотрел на Егорку.
– Егорий, ты мне веришь? – спросила Средняя голова. Егорка посмотрел в её честные синие глаза и кивнул. – Я в жизни никого не обидел. Я – Змей Добрыныч.
– Горыныч, – поправил его Егорка.
– Ввек им не был! – запальчиво крикнула Правая голова, а Левая смутилась и сказала: – То бишь был, но я этого не помню. Меня Добрыня совсем малым змеёнышем подобрал.
– Какой Добрыня? – не понял Егорка.
– Известно какой, – пожал плечами Змей. – Никитич. Мамелфы Андревны сын.
– Так, значит, правда… – пробормотала бабушка Прасковьюшка.
– Истинная правда! – гордо выпятила шею Правая голова. – Я единственный в мире Змей Добрыныч. Подобран великим богатырём русским Добрыней Никитичем после битвы со Змеем Горынычем.
– Какой ещё битвы? – Егорка вытаращил глаза.
– Неуч! – скривилась Правая голова, а Средняя миролюбиво пояснила: – Битвы за Забаву Путятичну, племянницу князя Владимира.
– Так это на самом деле было?!
– А то как же? – обиженно выпятила нижнюю губу Правая голова и в её пасти блеснули два ряда острых зубов.
– А к нам тебя каким ветром занесло? – полюбопытствовала бабушка Прасковьюшка. – Попутным или встречным-поперечным?
Егорка сообразил, что бабушка спрашивает, зачем дракончик здесь появился.
– Дак ить податься мне некуды-ы, сироте горемычному.
– А раньше-то где жил, сирота? – спросила бабушка Прасковьюшка.
– Как от Добрыни Никитича отбился, забрали меня сродственники на Змеиный остров*.
– И чего тебе с ними не пожилось?
– Лютуют больно. Народу поизвели тьму тьмущую. А меня в пещерах Змеевых под арестом держали, как узника в темнице. – Левая голова всхлипнула.
– Почему? – задал Егорка свой любимый вопрос.
– Добрый я. А Змею добрым быть не положено. Вот и наказали, чтоб весь свой род не позорил.
– Разве добрым быть стыдно? – опешил Егорка. – Добрый всегда сильнее, его уважают.
– Это у вас, у людей. Добрыня-то Никитич тоже меня учил людей не обижать, всем помогать, слабых защищать. А через эту доброту на меня одни проклятия сыплются.
Бабушка Прасковьюшка погладила Змея Добрыныча по головам. – Значит, за добрые дела пострадал?
– Не по нраву мне страдания. Я веселиться люблю. Улучил момент, когда меня без присмотра оставили, и улизнул.
– Смелый! –
