продолжили путь, по грунтовой дороге, сворачивающей в сторону утопающих в зелени дачных улиц, проматриваясь из автомобиля, съезжающего по покатой развилине. Достигнув конторки охранника, мужчины обменялись приветствиями, и шлагбаум был поднят, они тронулись, поехали прямо. На втором перекрёстке машина свернула, в проулке продолжая движение вверх, пока не достигла крайнего из частных владений. Двухэтажный деревянный сруб красовался за невысоким заборам, поодаль в метрах пяти от него блоки, небольшие два постройки, со всеми удобствами внутри; кухней, ванной комнатой и санузлом, все строения находились на территории с аккуратно подстриженным газоном. Дом напротив берёзовой рощи, был окружён деревьями, дубами, берёзами соснами и никакого подобия сада, которые шелестя листвой, создавали прохладу. Напротив дома, замыкающего цепь эти дачных строений слева от не большой рощи, огромное поле, расцвеченное разнотравьем и луговыми цветами: Иван чая, васильков и ромашек.
Владимир, вышел из авто и без всякого приглашения в адрес Людмилы, направился в дом, словно не замечая её. И только, стоило ей отойти в кусты, как у себя за спиной, она услышала декламацию стихов классика, стихотворных строк неизвестных широкой публике: «что-то о том…, как женщина мочилась под берёзами…». Что делать, наверно от поездки мозги его расплавились окончательно или требуется срочно срочная помощь…, или накатить коньяку?» – затем, минуя калитку и размышляя, она последовала за хозяином дачи к отдельному блоку, небольшого строения кухни.
– Знаешь, я думаю, хорошо, если вынести стол ближе вот, к этой большой берёзе, здесь так мило имеется тень, а солнышко припекает.
– Хорошо, занимайся, – распорядился Владимир, направляясь к одному из хозяйственных блоков, – мне нужно включить электричество, воду, – при этом, указавая жестом руки и, повернувшись в сторону кухни, он заключил – расставь потом всё в холодильник.
– Да, – «Это ли поступки офицера? Да и…, возраст говорит сам о себе, обслуживайте, сервируйте стол, что значит, человек не военный, а просто работающий в каком-то НИИ, что и сказать, научный сотрудник», – размышляла она.
Через полчаса, устроившись под кроной деревьев, её обдувал ветерок, Людмила слушала пение птиц, расположившись в плетёном кресле в тени. У деревянного крыльца среди садовых цветов кружились редкие пчёлы, каждая была сама по себе, порхая с цветка на цветок, собирая сладкий нектар, насекомые и она находились по близости, не мешая друг другу.
– Так ты идёшь? – взяв в руки бокал, – поинтересовалась она, наполняя его Рислингом, пригубив кисловатый напиток, ощутив, что куда-то исчезли волнения и теребящие мысли, о её незавидной роли: «А здесь, Вы простите, кто?», – задавалась вопросом. А теперь, это само копание, такое свойственное обладателю русской души, перестало терзать её, словно скрылось за кустами, примыкающими к стволу одинокой берёзы. Чувствуя, как улетучилось напряжение…, хотелось просто сидеть,
